Гражданский кодекс часть 1

с участием государственных обвинителей - помощника Бузулукского межрайпрокурора Рахматуллина Т.Р., старшего помощника Бузулукского межрайпрокурора Алексеева С.В.,

подсудимого Олиниченко Е.А.,

защитников - адвокатов Игнатьева А.П., Насибулина Р.М.,

потерпевшей О.,

рассмотрев в открытом судебном заседании уголовное дело в отношении

Олиниченко Е.А., несудимого,

обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ,

УСТАНОВИЛ:

Олиниченко Е.А. умышленно причинил тяжкий вред здоровью, опасный для жизни человека, повлекший по неосторожности смерть потерпевшего, при следующих обстоятельствах.

В период времени с 16 часов 00 минут ** ** **** до 02 часов 00 минут ** ** **** Олиниченко Е.А., находясь в квартире по адресу: <адрес>, действуя умышленно, незаконно, в ходе ссоры с Р., возникшей на почве личных неприязненных отношений, с целью причинения тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, но не желая наступления смерти Р., нанес последнему руками удары в область головы, грудной клетки и живота, то есть в область расположения жизненно-важных органов, а также в область верхних и нижних конечностей, причинив потерпевшему телесные повреждения в виде:

- закрытой тупой сочетанной травмы грудной клетки и живота: кровоподтека на передней поверхности грудной клетки слева у внутреннего конца ключицы, кровоподтека на передней поверхности грудной клетки в проекции левой ключицы по среднеключичной линии, кровоподтека на передней поверхности грудной клетки слева в проекции 3 ребра по среднеключичной линии, кровоподтека на передней поверхности грудной клетки слева в проекции 5 ребра по окологрудинной линии, кровоподтека в проекции 6 ребра слева между среднеключичной и передней подмышечной линиями, множественных очаговых кровоизлияний в мягкие ткани грудной клетки на передне-боковой поверхности слева, множественных двусторонних переломов ребер, разрыва левого легкого, левостороннего пневмогемоторакс (слева выделилось небольшое количество газа, в левой плевральной полости около 500 мл темно-красной жидкой крови), разрыва селезенки, гемоперитонеума (в брюшной полости около 2500 мл темно-красной жидкой крови со свертками в соотношении 1:1), подкапсульного разрыва левой доли печени, очагового кровоизлияния в стенку желудка, малокровия внутренних органов, отека вещества головного мозга, отека легких, травматического шока, острой обильной кровопотери, которые квалифицируются как причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека и состоят в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти потерпевшего;

- закрытой черепно-мозговой травмы: ушибленной раны и кровоподтека у наружного конца левой брови, кровоподтека в левой скуловой области, кровоподтека в правой скуловой области, кровоизлияния в левую височную мышцу, ограниченного кровоизлияния под мягкую мозговую оболочку левой затылочной доли головного мозга, которые квалифицируются как причинение легкого вреда здоровью, по признаку кратковременного расстройства здоровья;

- ссадины на коже в проекции гребня подвздошной кости таза слева, ссадины на передней поверхности правого коленного сустава, ссадины на передней поверхности левой голени в верхней трети, ссадин (3) на коже в проекции гребня подвздошной кости таза справа, кровоподтеков (3) на наружной поверхности левого предплечья в средней трети, которые квалифицируются как не причинившие вреда здоровью.

Смерть Р. наступила в период до 10 часов 00 минут ** ** **** на месте происшествия от закрытой тупой сочетанной травмы грудной клетки и живота, сопровождавшейся множественными двусторонними переломами ребер, разрывом левого легкого, разрывом селезенки и осложнившейся травматическим шоком и острым обильным внутренним кровотечением.

Подсудимый Олиниченко Е.А. в судебном заседании вину в инкриминируемом ему преступлении не признал и показал, что с покойным тестем Р у него были очень хорошие отношения. Ранее жил от них отдельно. После смерти супруги стал злоупотреблять спиртными напитками. Позвали его жить с ними, чтобы «не спился». Переехав к ним, Р стал помогать с детьми, спиртное пил меньше. Время от времени уходил «в запой». Получал пенсию, поэтому денежные средства на спиртное у него были. Выпивал дома, но предпочитал это делать на улице, потому что, когда долго не останавливался, его водку выливали. Любил проверять почту, но они знали, что почтовый ящик, расположенный на стене площадки между 1 и 2 этажами, он иногда использовал как хранилище для водки. Из-за его пьянства с ним периодически происходили ссоры, но никогда не избивал его.

В субботу ** ** **** с утра все были дома. Р. был трезвый. Некоторое время занимался домашними делами, поиграл с детьми, а около 13 часов поехал по своим делам, по магазинам, присмотреть подарки к Новому Году.

Вернулся домой около 15.00 час. увидел, что Р лежал пьяный на диване в своей комнате, а на столе перед ним стояла полупустая бутылка водки. Его (Олиниченко) это разозлило, т.к. накануне с ним договорились, что не будет пить, пока не пройдут все детские утренники, куда необходимо водить детей. Поэтому демонстративно взял бутылку и вылил ее содержимое на кухне в раковину, а пустую бутылку поставил перед Р., тот оскорбился, вскочил и с криками замахнулся на него, но был слишком пьян, от собственного «замаха», потерял равновесие и упал лицом вперед на пол, застеленный тонким ковролином. При падении сильно ударился головой о пол и рассек себе бровь. Вместе с прибежавшей на шум женой П подняли его и усадили на диван. П принесла влажную салфетку и стала оказывать ему первую помощь, но Р. никак не успокаивался и не давал ей возможность оказать ему помощь. Пришлось обхватить его руками и, прижав его руки к туловищу, удерживать пока П обрабатывала ему ранку на брови и останавливала кровь влажной салфеткой. Через несколько минут кровь у него остановилась, Р. успокоился, отпустил его и ушел в спальню. Через несколько минут сын А испуганным голосом крикнул, что дед упал и лежит на балконе. На балконе через дверь в зале увидел, что Р лежал грудью и животом на детских санках лицом вниз и стонал. На его вопрос ответил, что вышел покурить, но поскользнулся на влажном линолеуме. Помог ему встать, под руки проводил в его комнату и сказал, чтобы он курил в туалете и больше не выходил на балкон. Немного позже, услышал какой-то шум и громкий возглас П. Вышел в коридор и увидел через распахнутую дверь туалета, что Р. лежал на полу между унитазом и стеной. Помог ему подняться. Р сказал, что хотел покурить в туалете, но упал на входе и ударился туловищем об унитаз. Помог ему встать и сесть на унитаз, подал ему сигареты. Тот закурил. Пошел собираться на утренник с сыном.

Около 15 ч. 30 мин. повез сына на утренник в центр города, а жена П с дочерью В и Р оставались дома. Когда примерно в 17 ч. 10 мин. вернулись, Р. не было. П ответила, что сразу после их с сыном ухода Р оделся и молча ушел. Было понятно, что он ушел за водкой и пока не приходил.

Около 18 часов с сыном уехали в гараж поставить машину и, когда вернулись примерно через 30-40 минут, у него с женой П случилась ссора из-за того, что она днем выпивала с Р. и не приготовила ужин к их возвращению. После ссоры П обиделась и ушла куда-то, а ему пришлось самому заняться приготовлением ужина.

Около 19 часов в домофон позвонил его коллега К., который предложил выйти для разговора по делу и покурить. Ответил, что не может выйти, так как ни жены, ни тестя дома нет и он не может оставить детей. К поднялся в квартиру и сказал, что пришел попросить разрешения поменяться сменами с товарищем на понедельник по семейным обстоятельствам. Напомнил ему, что в понедельник тот должен был представить на подпись документ - «План тушения пожаров». К. сказал, что план набросал заранее и привез его согласовать. Просмотрев план, высказал ряд замечаний. КВ. поехал устранять замечания и подготовить план в «чистовом» виде, чтобы потом привезти его на подпись, а затем готовый документ оставить в пожарной части. Перед уходом К сказал, что около 17 ч. видел Р в компании неизвестных ему 3-4 мужчин около магазина «Магнит» или «Пятерочка», которые расположены по проспекту <адрес>. На это «в сердцах» рассказал К., что из-за Р. поссорился с женой и теперь один дома должен готовить и следить за детьми как домохозяйка.

Вскоре после ухода К., в домофон позвонил его бывший сослуживец, а ныне пенсионер С и попросил выйти. Отказался, так как не мог оставить детей одних. СВ. зашел в квартиру и попросил у него взаймы на две недели 1500 рублей для внесения взноса по кредиту. Отдал К денежные средства и тот ушел. После его ухода приготовил ужин, вернулась П. С ней не разговаривали, но вместе поужинали, около 21 часа уложили детей спать. П уложила дочь В в зале и там же постелила себе. Уложил сына в спальне на место жены около себя, но сам не ложился, ожидая КЯ., который пришел примерно в 21 ч. 30 мин.. С ним прошли на кухню. П встала, вышла к ним и предложила чаю, но К. отказался, показал ему подготовленный документ, который подписал, после чего К уехал.

Около 22 часов лег спать, примерно через час, где-то в 23 часа, его разбудил сын и испуганным шепотом сказал, что кто-то пытается открыть входную дверь. Сразу понял, что это пьяный Р не может справиться с ключами. Пока немного успокоил сына, пока вставал, дверь открылась и пьяный Р., едва переступив порог, «плашмя», лицом вперед, с шумом упал на пол, прямо на их зимнюю обувь, стоявшую в коридоре. Подошел к нему, включил свет, «оттащил» его от входной двери, чтобы ее закрыть. Потом встала и подошла П. Пока снимали с Р верхнюю одежду и обувь, тот что-то бормотал, от него невыносимо пахло перегаром. Поставили его на ноги. П пошла разложить его диван и, пока отвлекся, вешая его куртку, Р опять упал. Он был высоким, около 185 см, но очень худым, весил около 60 кг, поэтому без особого труда приподнял его, «затащил» в его комнату и уложил на диван. Затем с женой разошлись по спальням.

Наутро его разбудил сын, который испуганно сказал, что дед не встает и не отзывается. Подошел к нему, обнаружил, что тот скончался. Тогда вызвал «скорую» и участкового, а П побежала в церковь по поводу организации похорон. Работники полиции осмотрели покойного, участковый выписал направление на вскрытие и вскоре тело Р. увезли в морг.

Позже с В, женой сослуживца В. ходили в ритуальную службу. Директор ритуального агентства Л разъяснила порядок и традиции похорон, но предупредила, что принести вещи для покойного нужно будет только после оплаты их услуг и вскрытия тела. На его вопрос, когда это будет, Л. ответила, что ей это неизвестно, поскольку вскрытием занимается Бюро судмедэкспертиз, но если они представят справку о том, что покойный страдал какими-либо тяжкими заболеваниями, то, с учетом его возраста, вскрытие тела для установления причины смерти, производить не будут. На ее вопрос сообщил, что у Р В.П. было какое-то заболевание, связанное с легкими, он неоднократно лежал в больнице по этому поводу. Тогда Л сказала чтобы он принес документы о болезни Р., а она пока попросит экспертов отложить вскрытие тела. Но документы о болезни Р с женой дома не нашли. Об этом по телефону сообщил Л. и сказал, что им придется идти в больницу и восстановить документы, та возразила, сказала, что это все затянется надолго. Тогда попросил провести вскрытие Р поскорее, чтобы его похоронить. Впоследствии с Л. еще несколько раз созванивались по разным вопросам, относили ей деньги в счет оплаты ритуальных услуг.

Кроме них родственников у Р не осталось и не было необходимости привозить его для прощания в квартиру, чтобы не травмировать детей и договорились об этом с ритуальным агентством.

** ** **** с женой находились дома, ожидая звонка из службы ритуальных услуг, которая должна была забрать тело Р. из морга, и договориться о месте встречи. Около полудня позвонила Л И.Н. и сообщила, что при вскрытии тела Р были обнаружены переломы костей и похороны из-за этого откладываются, и сейчас к ним приедет полиция. Стало понятно, что с Р. что-то произошло, пока тот не был дома. Не думает, что переломы у него могли бы образоваться от того, что днем ** ** **** крепко его удерживал, пока П обрабатывала ему рану на брови. С женой не знали, что подумать и что делать. Супруга от переживаний, от незнания причин смерти отчима, выпила водки и опьянела. Ожидая приезда полиции, думал, что они объяснят, что произошло, что надо делать и обсудят, когда можно будет похоронить Р В.П.. Работники полиции приехали около обеда и, ничего не объясняя, задержали и увезли его. В полиции долго не объясняли, в чем причина задержания. Сначала «посадили» в один кабинет, где рядом с ним всегда находился кто-то из оперативников. В этом кабинете ранее незнакомые ему лица, которых было не менее семи-восьми человек, называвшие себя «операми» полиции и «областниками», чередуясь, убеждали его в том, что им уже все ясно, что для него будет лучше сразу сознаться. Потом его перевели в другой кабинет, затем еще в какой-то. Его постоянно кто-то о чем-то расспрашивал, требовал во всем признаться, подумать о своих детях, которые останутся сиротами, если не будет выполнять их требования. При этом никто из них ничего не объяснял, а его встречные вопросы оставались без внимания. По некоторым высказываниям догадался, что задержание связано с его тестем. Показалось, что тесть накануне что-то натворил, а его считают соучастником. Позже кто-то из оперативников, видимо неместные, сказали, что его подозревают в умышленном убийстве тестя. Это сообщение его просто «оглушило», чуть не потерял сознание. Когда немного пришел в себя, сказал им, что Р. явно кто-то избил на улице, но полицейские не стали слушать, сказали, что в тюрьме у него будет время придумать любую версию. Примерно через час, эти оперативники сказали, что за него (Олиниченко) заступились какие-то местные полицейские, которые хорошо о нем отозвались, сказали, что им жалко его детей, которые остались дома одни, так как его жены дома нет и где она неизвестно, «сильно» выпила и куда-то пропала, а дети дома одни. Зная, что супруга и вправду была «выпившей», переживая за детей, а также за жену, которая одна, без его помощи не сможет содержать их, стал просить отпустить его под подписку о невыезде ради детей, но ему отказали, пояснили что по такой статье всех сажают в тюрьму, но изредка и в особых случаях применяют домашний арест. Когда спросил, что ему надо сделать, чтобы поместили под домашний арест, ответили, что это возможно, только если он полностью признается в убийстве. Сказал, что не убивал, поэтому не в чем признаваться. Сказал, что понимает, если признается в убийстве, то ему ничто уже не поможет. Ему сказали, что есть только один способ получить подписку о невыезде, если напишет явку с повинной в том, что это именно он нанес Р удары кулаками по голове и туловищу, то помогут и не будут обвинять в убийстве, «напишут в деле», что в семейной ссоре просто побил Р., а его смерть наступила по неосторожности. Только на этих условиях его поместят под домашний арест, а впоследствии «получит» штраф, но скорее всего «условный приговор». Также пригрозили, если не напишет явку с повинной, то его обвинят в убийстве и сразу отправят в тюрьму, жену «объявят алкоголичкой», лишат материнства, а детей отправят в детдом. На его просьбы разобраться и поверить, что он не делал этого, невиновен, было сказано, что других вариантов нет: или написать явку с повинной и пойти под домашний арест, или не признаваться в том, что не делал и отправиться в тюрьму. Предупредили, что в тюрьме его посадят в одну камеру с уголовниками, которые не любят работников силовых структур, а защитить от их насилия его в камере никто не сможет. Представив себе все услышанное, испугался и за детей и за жену и за себя. Работники полиции убедили в том, что у него нет другого выхода, внушили, что идут навстречу и своим предложением оказывают большую услугу ради его детей, которых им жалко. Был вынужден согласиться написать явку с повинной под их диктовку. О том, что у него было право посоветоваться с адвокатом по поводу явки с повинной, полицейские не сказали, а сам этого не знал. Хотя не избивал Р, пришлось написать такую явку и оговорить себя, чтобы его дети не остались «на улице». Другого способа вернуться к детям не знал и не видел.

В это время на его телефон стал звонить непосредственный начальник Н и, когда сказал, что это руководство по поводу его рапорта о выходе на пенсию, полицейские разрешили ему ответить. На вопрос Н., почему он в полиции, ответил, что пишет явку с повинной. Тот не понял и тогда сказал прямо, что его «грузят» - это слово услышал от оперативников, т.е. вынуждают признаться в том, что «нечаянно забил своего тестя насмерть». Н. сказал, что не надо брать на себя то, чего не делал, но пояснил, что у него нет другого выхода, его посадят в тюрьму, а детей отправят в детдом. Продолжить объяснения с Н. ему не позволили оперативники.

Через некоторое время Н. провели к нему для того, чтобы подписал ряд служебных документов и, подавая документы, Н. опять тихим голосом сказал, чтобы не брал на себя того, чего не делал, на что ему ответил, что его вынуждают это сделать угрозой отправить детей в детдом. После подписания документов Н. ушел, а он (Олиниченко) под диктовку кого-то из оперативников написал явку с повинной, и по их настоянию написал, что якобы трижды в тот день избивал тестя, в первый раз избил тестя в обеденное время, хотя на самом деле в обеденное время его дома не было. Потом, перед допросом следователем, кто-то из них сказал, что лучше будет сказать, что он бил Р не в обеденное время, а около 16 часов, и он подписал именно такие показания.

Потом к нему пришел следователь с мужчиной, которого назвал его адвокатом, и сказал, что сейчас его допросит. Перед допросом спросил у следователя насчет домашнего ареста. Следователь прямо сказал, что если даст показания, подтверждающие явку с повинной то, с учетом ситуации с детьми, его поместят под домашний арест. Адвокат подтвердил слова следователя. После этих слов следователя и адвоката у него окончательно сложилось убеждение в том, что они «с операми действуют заодно» и другого выхода, кроме как оговорить себя, у него не было. Перед допросом ни следователь, ни адвокат не предложили поговорить с защитником наедине, не знал, что имел право получить наедине консультацию и правовую помощь от адвоката до начала допроса. У него было сомнение в том, что на допросе вместо адвоката был работник полиции, но побоялся попросить предъявить документы, что это усугубит его положение и «откажут в домашнем аресте». При допросе в качестве подозреваемого дал показания именно такие, как от него потребовали те полицейские. После допроса, неожиданно следователь вывел его в коридор и там увидел свою жену П На его вопрос следователь ответил, что лично ему ничего не было известно об отсутствии жены, но не стал «обострять», было не до этого, потому что с женой дали возможность поговорить и ей вкратце сказал, что оговорил себя и по какой причине. Более подробно ей об этом рассказал, когда вернулся домой. Потом его вывозили в квартиру для проверки показаний на месте и там, с тем чтобы его отпустили, «мысленно представляя боксера, зажавшего соперника в углу ринга», воспроизвел его действия, чтобы правдоподобнее показать как именно будто бы наносил удары Р При проверке показаний на месте рассказал о том, что видел как Р. падал в спальне и на балконе. Про падения Р рассказал без подробностей, но правду. На разногласия между содержанием явки с повинной и протоколов следственных действий в части описания времени, количества эпизодов и обстоятельств побоев никто внимания не обратил.

Перед тем, как его повезли в суд, следователь дал подписать бумаги о том, что у него нет средств на адвоката и просит предоставить ему защитника от государства. Только после суда, когда вернулся домой, узнал, что адвоката должны были предоставить с момента фактического задержания. Стало понятно, что назначенный следователем адвокат отстранился от защиты его законных прав и интересов, не стал беседовать с ним до начала допроса и других следственных действий, чтобы выяснить фактические обстоятельства по делу, не задал ни одного вопроса, не сделал ничего для устранения противоречий между предъявленным обвинением, явкой с повинной и допросом, не дал никаких рекомендаций и разъяснений о порядке проведения следственных действий, сложилось впечатление, что фактически тот действовал в интересах следствия. Даже на проверку показаний на месте тот, как и понятые, поехал отдельно от него. Не оказал никакой юридической помощи, даже не спросил добровольно ли им написана явка с повинной или нет. Ни этот адвокат, ни следователь не объяснили, что у него с самого начала было право подобрать себе защитника самостоятельно или через родственников.

Ни следователю, ни адвокату, который присутствовал при допросах, ни в суде при избрании меры пресечения, никому не сказал о том, что оговорил себя, потому что оперативники предупредили, что если «хоть на шаг отступит от явки с повинной», то его отправят в тюрьму, а детей - в детский дом. Только после того, как вернулся домой и посмотрел в Интернете права подозреваемого, стало известно, что его ввели в заблуждение, фактически был лишен возможности получить правовую помощь.

То, как на самом деле происходили события ** ** ****, рассказал в своих письменных показаниях следователю ** ** **** и в настоящих письменных показаниях, которые просит положить в основу судебного решения. В дальнейшем от дачи показаний отказался.

Суд, исследовав представленные доказательства, изучив материалы дела, выслушав прения сторон и последнее слово подсудимого, находит доказанной вину Олиниченко Е.А. в совершении преступления при обстоятельствах, изложенных в приговоре.

К такому выводу суд пришел исходя из анализа исследованных в судебном заседании доказательств, достоверность и допустимость которых сомнений не вызывают.

Из показаний подозреваемого Олиниченко Е.А. при производстве предварительного расследования от ** ** **** следует, что проживает совместно с женой О., двумя детьми и ее отчимом Р. около 3 лет.

До этого Р. жил в <адрес> с тещей, но когда она умерла в 2013 году, то Р «запил» и им стало его жалко, с женой боялись, что тот умрет. Р характеризует посредственно, так как в трезвом виде тот адекватен, помогал по дому и сидел с детьми. Когда «напивался», то вел себя аморально, скандалил, не давал всем спать, «шатался» по квартире и употреблял спиртное. На этой почве между ним и Р неоднократно возникали конфликты, которые переходили в рукоприкладство, но без последствий. Один раз, два года назад Р напился и в ходе ссоры с ним схватил нож и нанес ему удар по руке, от чего у него образовался шрам на левом запястье. Р. не нравилось, что он ему делает замечания и ограничивают его в употреблении спиртного, не пускал его на улицу за добавкой водки.

Так, ** ** **** с утра они все находились дома, периодически уезжал на своем автомобиле из дома по делам, но возвращался обратно. Жена уходила к какой-то подружке и вернулась в нетрезвом виде и примерно до 16.00 часов была дома. Когда вернулся домой, то на столе на кухне стояла недопитая бутылка водки, а Р находился в спальне лежал, «кряхтел». У него на голове было рассечение брови, со слов жены Р. упал в своей комнате на палас и рассек бровь. Подошел к нему и стал ему говорить, чтобы тот не пил. Р встал и стал оказывать ему сопротивление, оскорблять «ментом поганым», но он (Олиниченко) его 2-3 раза ударил кулаками по туловищу и голове и тот успокоился, лег обратно на диван в своей комнате. Дети в это время находились в другой комнате и ничего не видели. Затем поехал со старшим сыном на «Новогоднюю елку», на утренник и вернулся с ним примерно в 17.30 часов. В квартире увидел, что жена и Р были пьяными, последний периодически падал и не держался на ногах. Телесных повреждений у жены не было, у Р была также рассечена бровь. Переодел ребенка и поехал с ним в гараж. Перед уходом сказал жене, что если она не прекратит пить, то он направит ее в больницу на лечение. Жена была сильно пьяной и неадекватной, тесть находился в таком же состоянии. Откуда взялась водка в доме не знает. «Повозился» в гараже, сын катался на лыжах. Затем, когда стемнело, пошли домой. Когда пришел домой, Р был один дома. Позвонил жене, но та не взяла телефон. Младшая дочь была дома. Жена любит ходить в гости к подругам, не предупреждая его. Р ходил по дому пьяный сначала спокойно, потом вышел на балкон и там поскользнулся, упал и лежал. Услышал и вышел на балкон, поднял его и завел домой, тот продолжал ходить по дому. Р «порывался» выйти из квартиры за водкой, просил его сходить за водкой, но словесно успокаивал, прикрикивал на него, чтобы тот прекращал пить. Р не слушался и периодически подходил к двери, он его отводил от двери. То есть, это начинало ему надоедать и раздражать. Затем примерно в 22-23 часа, когда он уложил детей спать, он тоже дремал и услышал, что Р собрался идти за водкой, так как подумал, что он уже спит. Встал и вышел в коридор, где увидел, как Р. собирается на выход. Спросил, зачем тот хочет выйти и тот ответил, что пошел за сигаретами. Эта была очередная отговорка и его это вывело из себя. Приказал ему сидеть дома, так как у него есть сигареты. Разозлился на Р, так как тот продолжил врать и говорить, что ему нужны сигареты. Затем, когда ему стал запрещать выходить из дома, то Р стал его оскорблять грубой нецензурной бранью, унижал его честь офицера, пытался ему нанести удары в голову. Когда тот стоял возле холодильника, то нанес ему несколько ударов в живот и сильно толкнул руками от себя и тот спиной и головой ударился о дверь. Затем тот «грохнулся» на пол и встал, еще раз того ударил в грудь и в живот кулаками и толкнул от себя, тот упал на пол возле входной двери и больше не вставал, стал стонать. Выключил свет и пошел спать, надеясь на то, что Р никуда не пойдет. Спросил его, пойдет ли тот куда, на что Р. ответил отрицательно. В течение ночи не слышал, чтобы Р вставал. Утром проснулся первым и вышел в коридор, где увидел на том же месте труп Р.. Сначала перенес Р к нему в спальню и вызвал скорую помощь. Затем приехал участковый уполномоченный и отправил труп на вскрытие. Участковому пояснил, что Р. не бил, надеясь на то, что причина смерти не криминальная, и тот умер от употребления алкоголя. Когда наносил удары Р., был в форменной майке <данные изъяты>, в темных трико – термобелье, которые выдал следователю ** ** **** при осмотре квартиры. Наружного кровотечения у Р не было. Р. убивать не хотел, а хотел просто его успокоить.

** ** **** вечером жена пришла домой в состоянии алкогольного опьянения, у нее на лице был синяк. Жена пояснила, что это он (Олиниченко) ее побил днем ** ** ****, но этого не помнит. В тот день был абсолютно трезв и раздражение к тестю у него накапливалось постепенно, потом жена не вернулась домой, стал еще более раздраженным и когда тесть стал его оскорблять и «кидаться» на него, то его «перемкнуло» и он начал бить его. Остановился и перестал его бить, когда тот больше не вставал.

Вину в предъявленном подозрении по ч. 4 ст. 111 УК РФ признает полностью и в содеянном раскаивается (том 2 л.д. 151-154).

Указанные показания Олиниченко Е.А. соответствуют проведенной в ходе следствия проверке показаний на месте с участием подозреваемого Олиниченко Е.А. от ** ** ****, в ходе которой последний показал, где, каким образом, и при каких обстоятельствах нанес телесные повреждения Р. (том 2 л.д. 155-164).

При допросе в качестве обвиняемого Олиниченко Е.А. от ** ** ****, вину в предъявленном обвинении по ч. 4 ст. 111 УК РФ он признал полностью, в содеянном раскаялся. Ранее данные им показания в качестве подозреваемого подтвердил полностью. Уточнил и дополнил, что ** ** **** в районе 16.00 часов, когда пришел домой, то Р и его жена спали в разных комнатах. Сначала разбудил жену, а потом Р и стал читать тому морали по поводу того, что дети остались без присмотра. Р. разозлился и хотел «кинуться» на него с кулаками, но он его 2-3 раза ударил по туловищу и по голове, после чего тот успокоился. Спросил, где тот взял водку, на что Р ответил отрицательно и он пошел на кухню, где увидел полупустую бутылку водки и стал ругать Р за то, что тот его обманывает. В конце Р сознался, что это он купил водку. Затем Р попытался встать на диван, встал на диван и хотел кинуться на него, далее он нанес тому еще 2-3 удара в область живота и тот опять сел. Затем Р захотел «слезть» с дивана, но потерял равновесие и упал вниз лицом, удар был сильным и тот рассек себе бровь. На шум прибежала жена, а он пошел выливать остатки водки, затем вернулся и вместе с женой подняли Р.. Они ему вытирали и останавливали кровь. После этого Р лег на диван у себя в спальне и больше к нему не приставал. До случившегося Р. постоянно жаловался на боль в правом боку. Р им не жаловался на боли, от того, что тот падал в квартире и на улице. Он им не говорил, что того ранее кто-то мог избить или тот сильно «расшибся» (том 2 л.д. 170-172).

В судебном заседании Олиниченко Е.А. оглашенные показания подтвердил частично, показав, что в плане взаимоотношений с тестем, были конфликты, до рукоприкладства не доходило, удары не наносил, поддерживает показания, данные в ходе судебного заседания, показания в ходе расследования давал под давлением, был растерян.

Анализируя показания Олиниченко Е.А. на протяжении всего производства по делу, суд принимает показания Олиниченко Е.А. в ходе предварительного следствия от ** ** **** и ** ** **** в качестве допустимых доказательств и считает их наиболее достоверными, поскольку он был допрошен в присутствии защитника, допрос производился с соблюдением норм УПК РФ, регламентирующих производство данного следственного действия. Указанные показания Олиниченко Е.А. отражают в себе фактические обстоятельства, совершенного общественно-опасного деяния, отвечают критериям допустимости, и согласуются с совокупностью других исследованных в судебном заседании доказательств.

Так, из показаний О., допрошенной в качестве свидетеля при производстве предварительного расследования ** ** **** следует, что около трех лет проживает в <адрес> двумя малолетними детьми, мужем Олиниченко Е.А., отчимом Р.. Последний около года злоупотреблял спиртными напитками. С ним периодически тоже выпивала спиртное. Из-за этого между Р. и ее супругом иногда были конфликтные ситуации, но никто никого не избивал, лишь один раз Р. порезал ее мужу руку. Е по этому поводу никуда не обращался. Р обычно, когда выпивал спиртное, то ходил по квартире шумел, и не давал никому спать.

Последний раз пила с Р водку ** ** ****.

** ** **** спиртные напитки не пила, так как ей было плохо, в обеденное время находилась в квартире вместе с детьми и Р. Е был в гараже. Около 16 часов он пришел домой, между ними произошел конфликт из-за того, что до этого выпивала спиртное. Е нанес ей один удар кулаком в область правого глаза, по правой руке и спине. После этого ушла из квартиры к соседу по имени С. Вечером, находясь в квартире у Р никаких шумов из квартиры не слышала. У С пробыла несколько дней, болела с похмелья, боялась вернуться домой. Когда вернулась домой, Е ей сказал, что отчим Р умер и находится в морге. Из-за чего умер отчим не знает, муж ей ничего не рассказывал о том, что избил Р. (том 1 л.д. 87-91).

Согласно дополнительному допросу свидетеля О в ходе следствия от ** ** **** следует, что последние три года она проживает по указанному адресу совместно с мужем и двумя детьми, а также с отчимом, которого они перевезли из села <адрес>, чтобы тот не спился после смерти ее мамы. Отчима зовут Р. Он воспитывал ее с 5 лет, но не удочерял, не считает его близким человеком, так как с матерью они жили плохо и он на нее «подымал руки». Была настроена против их брака, он ей никто, то есть ей моральный вред смертью отчима не причинен и потерпевшей себя не считает. Больше переживает за судьбу мужа. Р может охарактеризовать отрицательно, так как тот злоупотребляет спиртными напитками и они из жалости взяли его к себе, чтобы тот помогал им сидеть с детьми, смотрел за ними, отводил в школу и садик. Сама периодически употребляла спиртное с Р Но в состоянии алкогольного опьянения Р вел себя неадекватно, ходил по квартире и шумел, не давал им спать, кидался драться на Е, обзывал его «ментом и мусором». Им это не нравилось и между мужем Е и Р периодически происходили конфликты на этой почве, но конфликты не переходили в рукоприкладство со стороны Е. Один раз Р кинулся на Е с ножом и поранил ему левую руку, по этому поводу Е никуда не обращался. Р около 1 года злоупотребляет спиртными напитками.

** ** **** решила выпить водку с Р а на следующий день ей было плохо и ** ** **** в послеобеденное время Р сходил в магазин и купил бутылку водки и они с ним ее распили, похмелились, но не успели допить, так как пришел муж Е и их «разогнал». Р ходил за водкой в магазин и когда вернулся, то не жаловался ни на что, телесных повреждений на нем не было. В ее присутствии Р выходил на улицу только один раз. Е, когда увидел, что она пьяная, в коридоре нанес ей удары кулаками по правому глазу, по правой руке и по спине. Но претензий по этому поводу к нему не имеет и от освидетельствования отказывается. Потом Е зашел в комнату Р. и стал с ним разговаривать, чтобы тот не пил, потом послышались звуки борьбы и грохот. Забежала в комнату и увидела, что Р лежит на полу и у него рассечена бровь. Подняла с мужем Р и вытерли ему бровь, потом Р пошел в туалет, так как ему стало плохо. После этого муж ушел на Новогоднюю елку вместе с сыном и велел ей приготовить ужин. Испугалась супруга и ушла из своей квартиры к соседу по имени С), так как раньше муж себя так не вел, в тот день был абсолютно трезв, так как ездил за рулем. Муж выпивает только по праздникам, так как у него очень ответственная работа. У С она пробыла несколько дней, болела с похмелья и боялась идти домой. Вернулась домой через три дня и муж ей сообщил, что Р умер от водки и он нашел его на следующий день мертвым возле входной двери. О том, что он продолжил избивать Р. муж ей не рассказывал (том 1 л.д. 92-94).

Указанные показания потерпевшая О не подтвердила и показала, что первые показания давала в состоянии алкогольного опьянения, вторые показания давала в стрессовом состоянии.

При этом в судебном заседании, свидетель О., будучи допрошенной со стороны защиты, подтвердила показания, данные ей в ходе следствия ** ** **** (том 1 л.д. 199-204) и показала, что Р В.П. приходится ей отчимом, но об этом узнала уже в зрелом возрасте. Он к ней всегда относился как к родной и поэтому тоже относилась к нему со всей теплотой. Однако после смерти ее мамы Р. «запил» и они с мужем стали опасаться за него. Предложили ему переехать к ним и тот согласился. Он не сумел совсем бросить пить. Трезвое состояние у него сменялось «запоями», благо у него была пенсия, которую пропивал. Когда был трезвый, он помогал по хозяйству, с детьми, которых водил и в садик, в школу и ходил с ними на детскую площадку. Если же уходил в «запой», то сильно и надолго, пока не кончится пенсия.

** ** **** около 13 часов ее муж Олиниченко Е.А. ушел в гараж, а перед этим сказал, что хочет съездить куда-то по своим делам. Сразу после его ухода Р. оделся и сказал, что пойдет посмотреть почту, поскольку именно у него были ключи от почтового ящика и ему нравилось ходить его проверять. Кроме того Р. использовал почтовый ящик как хранилище для бутылки с водкой. Отсутствовал Р недолго, около часа, но вернулся пьяным и с бутылкой водки. Он стал выпивать в своей комнате, ближайшей к входной двери. Потом стал настойчиво предлагать ей выпить с ним. Чтобы тот не обиделся и не начал шуметь, чтобы отстал от нее, она немного выпила с ним и ушла заниматься домашними делами.

Около 15 час. вернулся Олиниченко Е.А. и через распахнутую дверь увидел у тестя на столе недопитую бутылку водки. Обычно Р прятал водку от мужа, но в тот раз спрятать бутылку не успел.

Когда Олиниченко Е.А. почувствовал от нее запах алкоголя, он разозлился и накричал на нее, а потом в резких выражениях упрекнул Р в том, что тот не сдержал обещание не пить до конца детских утренников и елок. Потом муж взял бутылку с водкой, прошел в кухню и демонстративно, с шумом вылил водку в раковину а пустую бутылку отнес обратно. Не вмешиваясь, просто наблюдала молча. Р. из-за вылитой водки очень разозлился, стал громко ругаться матом, оскорбляя Олиниченко Е.А., а потом вскочил и замахнулся на него, но не удержался на ногах и из положения стоя упал лицом вперед на пол. При падении ударился головой о пол и повредил себе бровь, из которой потекла кровь. Чтобы помочь ему взяла дезинфицирующую влажную салфетку и попыталась остановить кровь, но Р. оттолкнул ее. Тогда по ее просьбе Олиниченко Е.А. обхватил Р обеими руками и усадил на диван, а потом удерживал его пока она обрабатывала ранку. Через несколько минут кровь остановилась, Р. успокоился и Олиниченко Е.А. отпустил его. После этого все как-то успокоилось и муж ушел в дальнюю спальню, а она пошла на кухню по своим делам. Через некоторое время услышала, как сын А кричит отцу, что дед упал на балконе. Пройдя в зал, увидела, что дверь на балкон открыта настежь, а на полу, в вполоборота, опираясь левой стороной живота на детские санки, лежал отчим и громко стонал. Подошел муж, помог ему подняться на ноги. На их расспросы отчим ответил, что тот пошел на балкон курить, поскользнулся и упал на санки. Муж под руки помог отчиму встать и дойти до дивана и сказал ему, чтобы он больше не выходил на балкон и курил в туалете. Через несколько минут, когда была на кухне, заметила, что отчим прошел в туалет с сигаретами в руках. После того как он зашел, услышала вскрик Р и шум падения. Подошла к туалету, распахнула его дверь, увидев Р. лежащим боком на полу между стеной туалета и унитазом, громко спросила что случилось. Р ответил, что пошел покурить, запнулся и упал прямо на унитаз. На этот шум пришел ее муж и помог Р подняться и сесть на унитаз, чтобы тот мог покурить в туалете. Увидев, что с ним все в порядке ушла в свою спальню, дальнюю от входа, собирать сына на детский утренник. Около 15 ч. 30 мин. муж с сыном уехали. Сразу после отъезда мужа Р молча собрался и вышел из квартиры. Муж с сыном вернулись в начале шестого вечером и Олиниченко Е.А. спросил, где Р., а когда ответила, что тот молча ушел, они сошлись во мнении, что он ушел за водкой и вернется совсем пьяным.

Около 18 часов муж с сыном вновь ушли - они поехали ставить машину, а когда вернулись минут через 40, у них с мужем случилась ссора из-за дочки и того, что не приготовила ужин. После ссоры «в сердцах» ушла из квартиры. Хотела пойти к подруге, но потом передумала и прошлась по магазинам. Ничего не покупала, просто погуляла и примерно через час-полтора, где-то в начале девятого вечера успокоилась и вернулась домой. Когда вернулась, отчима дома еще не было, а муж как раз усадил детей за стол. Вместе поужинали. После ужина уложили детей спать, но дети не уснули сразу, потому, что к мужу приехал его подчиненный К с какими-то бумагами. Они недолго поговорили на кухне и К., отказавшись от чая, уехал. После этого они легли, она в зале с дочерью, а муж с сыном в спальне.

Ночью, где-то после 23 часов, точнее сказать не может, проснулась от того, что грохнула входная дверь и раздался звук падения чего-то тяжелого. Сразу поняла, что это вернулся отчим, тот пьян, и упал при входе. Муж раньше ее вышел в коридор и «затащил» Р. глубже внутрь, чтобы закрылась входная дверь, а она пока отвела обратно в спальню проснувшегося от шума и испуганного сына и, объяснив, что это вернулся дедушка, уложила его в постель. Потом вернулась в коридор и помогла мужу снять с отчима обувь и куртку. Затем они подняли его на ноги и она пошла разложить диван отчима в его комнате. В это время муж отвлекся, вешая одежду отчима на вешалку и Р опять упал прямо на обувь в коридоре. Р. был высокого роста, около 185 см, но очень худым, примерно 60 кг, поэтому Олиниченко Е.А. сам приподнял его под руки и оттащил на диван, после чего они опять разошлись по спальням. Р. часто напивался и такое у них происходило не в первой, поэтому особого значения этому она не придала. Утром, в воскресенье, ее разбудил муж и сообщил, что Р. скончался. Оказалось, что первым наутро к Р подошел их сын А, а когда увидел, что дед не отзывается, испугался и побежал к отцу. Они сначала растерялись, не знали что делать. Но потом вызвали «скорую» и участкового. Муж остался их ждать, а она пошла в церковь, чтобы сделать все положенное для похорон.

** ** **** утром супруг ушел с дочкой В в детский сад на утренник, а после его ухода, примерно в 10 часов к ним пришел знакомый мужа С сказал, что на днях занимал у Олиниченко Е. деньги и теперь, услышав о смерти ее отчима пришел сказать, что если нужно, то он может вернуть деньги сегодня-завтра. Решила, что пусть муж решает эти вопросы, сказала С, что пока они справляются, и тот ушел.

Позже следователь «устроил» ей очную ставку с соседом К и его женой, где узнала, что якобы ** ** **** была на квартире К. и просила разрешения остаться у него, потому что боится мужа. Это неправда. К спутал обстоятельства. К нему заходила в один из дней сентября 2017 года, когда с мужем сильно поругались, и она ушла из дома. В тот день сентября действительно не хотела идти домой, опасалась продолжения скандала, нужно было успокоиться, обдумать ситуацию и тогда решила зайти к К., который живет один, хотя всем известно, что квартира принадлежит его бывшей жене. Он немного не в себе, ни с кем особо не общается, но к ней относился очень хорошо. Пришлось К сказать, что поругалась с мужем и ей надо «пересидеть» какое-то время, его поблагодарила и ушла. Через несколько дней К остановил ее на улице и предложил переехать к нему вместе с детьми. Сказал, что со своей бывшей женой уже переговорил, и что она вроде не против, чтобы с ним жили в ее квартире. Удивило его предложение, потому что не давала ему повода думать о каких-либо отношениях с ним, кроме соседских. Пришлось ему сказать, что у нее и в мыслях не было уходить от мужа, что его явно удивило. Бывшая жена К, которую на очной ставке видела впервые, ее оговорила, скорее всего, из ревности. Возможно, подумала, что К с ее помощью хочет завладеть ее квартирой, может с кем-то ее перепутала, а может К еще что-то наговорил ей, но ее показания не соответствуют действительности.

** ** **** с мужем находились дома, ожидая звонка от работников ритуальной фирмы, с которым договорились, что те заберут тело из морга, позвонят им и они договорятся о месте встречи, чтобы поехать на кладбище, не завозя покойника домой. Днем позвонила директор ритуальных услуг Л и сообщила, что при вскрытии установили, что смерть Р носит криминальный характер и теперь им надо ждать вызова в полицию. Что именно обнаружили при вскрытии трупа, та не сказала. Вскоре к ним приехали работники полиции и увезли мужа без объяснения причин. ** ** **** днем мужа привели домой под конвоем и он показал, что якобы бил отчима у входной двери и в комнате, а потом мужа сразу увезли. Тогда ей было непонятно, зачем он признался в том, что не делал.

Домой супруг вернулся вечером ** ** ****. Он рассказал, что при вскрытии тела Р выяснилось, что тот умер от множества переломов ребер и разрыва селезенки. В полиции в смерти Р обвинили мужа, при этом ему сказали, что ее нет дома и где она находится неизвестно. Его поставили перед выбором: или ничего не признавать и сесть в тюрьму и тогда детей отправят в детдом, или признаться, что это он избил тестя и пойти под домашний арест, а потом он получит условное наказание. Опасаясь за детей и нее, он оговорил себя, чтобы его оставили под домашним арестом. На самом деле, как сказал ей муж, он ни разу не ударил Р., и у нее нет оснований сомневаться в этом.

Для нее очевидно, что телесные повреждения, которые повлекли смерть Р были причинены не ее мужем, а кем-то неизвестным в период с 16 до 23 часов, когда отчим был на улице.

** ** **** сообщение директора ритуальных услуг Л о том, что смерть Р носит криминальный характер, их с мужем неприятно поразило, и она выпила с расстройства от этого сообщения, а также от того, что его забрала полиция. Во время допроса в тот день была в состоянии алкогольного опьянения и не совсем понимала суть происходящего, даже не помнит, как встречались с мужем в полиции.

На втором допросе в декабре 2017 года была в стрессовом состоянии, ее охватило чувство растерянности и даже паники, была просто не в состоянии оценить суть вопросов и дать на них объективные ответы. Тогда подумалось, что если назовет себя потерпевшей, то им с мужем не позволят жить в одной квартире, что из-за ее согласия стать потерпевшей его посадят в тюрьму или другим образом это причинит вред мужу и семье.

После случившегося заметила, что ее сын стал очень плохо спать, кричать во сне и просыпаться. Сначала не придала этому значения, но потом заметила, что мальчик стал замыкаться в себе. Были новогодние каникулы, поэтому не могла пойти к участковому врачу и обратилась к психологу <данные изъяты>, где работал ее муж. Психолог сначала побеседовала с ней и она рассказала ей обо всех событиях 23 и ** ** ****. Потом та осмотрела ее ребенка, побеседовала с ним, провела тесты со специальными картами и предложила сыну сделать рисунки на семейные темы. По результатам обследования психолог выявила у мальчика стрессовое тревожное состояние, вызванное указанными событиями и провела с ее сыном ряд сеансов психологического лечения, которые очень им помогли.

В апреле 2018 года следователь предложил ей привести на допрос ее сына А. К тому времени А уже почти забыл декабрьские события и опасалась, что допрос по обстоятельствам смерти деда вновь отразится на психике ребенка, написала следователю соответствующее заявление. Однако следователь, не поставив ее в известность, допросил А в детском саду с педагогом. Своими действиями следователь нарушил ее права, а ребенку причинил моральную травму, А вновь стал нервозным.

Анализируя показания О на протяжении всего производства по делу, суд критически относится к ее показаниям в ходе судебного заседания и в ходе следствия от ** ** ****, в том числе о том, что свои первые показания она давала в состоянии алкогольного опьянения, а вторые - в стрессовом, так как она приходится супругой подсудимому и пытается помочь ему избежать уголовной ответственности и наказания за содеянное, и считает наиболее достоверными ее показания при производстве предварительного следствия от 27 и ** ** ****, а также принимает их в качестве допустимых доказательств, так как в ходе допроса каких-либо заявлений от нее не поступало, имеются сведения о ее ознакомлении с указанными протоколами следственных действий, замечания к ним отсутствовали. Указанные показания О. согласуются с другими доказательствами по делу.

<данные изъяты>

Его показания соответствуют показаниям свидетеля К в судебном заседании о том, что семью Олиниченко знает как хороших соседей, спиртными напитками не злоупотребляли, скандалов не было, глава семейства работал в <данные изъяты>, характеризует его с положительной стороны. Его тесть Р также проживал вместе с Олиниченко, но лично незнаком, только здоровались. Один раз тот заходил к нему в квартиру, сказал, что замерз, в свою квартиру не смог зайти, то ли его не пустили, то ли дома никого не было, попросился переночевать у него (К), утром ушел домой.

С 23 на ** ** **** находился дома, смотрел телевизор, по окончании передачи, услышал шум у соседей Олиниченко, как будто что-то упало. Криков слышно не было.

** ** **** утром к нему пришла его бывшая супруга - К проведать. Около 9 часов в квартиру зашла О, спросила, можно ли ей побыть у него, сказала: «муж бьет, отца убил и меня убьет». На лице у нее был синяк. Его бывшая супруга не разрешила П остаться, и все вместе вышли из квартиры, пошел в тот день в больницу. Когда вернулся домой, к нему опять пришла П, прошла на кухню и села. Пошел к ее мужу Олиниченко Е, которого встретил на площадке подъезда, сказал, что его супруга находится у него, и попросил забрать ее. Тот пришел к нему и они с П ушли.

В ходе проведения очной ставки с О при производстве предварительного расследования, свидетель К свои показания подтвердил в полном объеме (том 1 л.д. 217-219).

Аналогичные показания дала свидетель К которая показала суду, что ее бывший супруг К. проживает по адресу: <адрес>. С ним не проживает уже около 15 лет.

** ** **** утром пришла к бывшему супругу его проведать. Когда зашла к К., села на диван, раскладывала свои бумаги. Через некоторое время увидела, что на диване сидит О, у нее был под глазом «синяк». Сначала даже не поняла как она появилась. Увидела ее тогда в первый раз. П попросила остаться в квартире, сказала, что заплатит, так как боится идти домой, сказала: «меня убьет, как убил моего отца». Было видно, что она не спала, была сильно расстроена. Сказала ей: «нет, не останешься», и вместе вышли из квартиры. Больше ее не видела, потом от бывшего супруга узнала, что ее зовут П.

В ходе проведения очной ставки между О и К., последняя подтвердила свои показания, указав, что, увидев в квартире бывшего супруга - О., последняя стала говорить, что муж убил ее отца и теперь убьет ее, поэтому боится идти домой, обещала заплатить деньги, чтобы она смогла остаться в квартире и отдохнуть, пока муж успокоится (том 1 л.д. 213-215).

Свидетель Л подтвердила свои показания при производстве предварительного расследования (том 1 л.д. 166-168) и показала, что работает в ритуальном агентстве «Православное погребенье» и является индивидуальным предпринимателем. Согласно имеющейся у них документации их фирма обслуживала вызов ритуальной машиной Газель ** ** **** по адресу: <адрес> Вызов поступил от мужчины на ее сотовый телефон рано утром в 10-11 часов. Он представился и попросил доставить тело в морг. Она спросила у мужчины была ли на месте следственно-оперативная группа и осматривали ли труп. Мужчина сказал, что осмотр был и просил приехать. На вызов ездили ее муж Л и сын Б. Они доставили тело в морг и она стала заниматься организацией похорон. В этот же день звонила этому мужчине, который представился Олиниченко Е и стала «ставить ему задачи»: передать ей вещи для трупа, оплатить услуги морга и т.п., но Олиниченко Е.А. стал оттягивать принятие решения о встрече и объяснил, что не может принять решение без дочери покойного. Со слов Е его жена периодически уходит «в запой» и на данный момент ее несколько дней нет дома, так как жена распивает спиртное где-то с подружками. Ей необходимо было, чтобы Олиниченко Е.А. принес справку в морг, чтобы решить вопрос о вскрытии Р. – покойного. Если бы Р. имел хронические заболевания согласно справке, то его тело бы не вскрывали. Е ей говорил, что Р. имел хронические заболевания и он принесет справку из больницы и эти переговоры длились в течении двух дней - 24 и ** ** ****.

** ** **** Олиниченко Е.А. приехал в офис ритуального агентства вместе со знакомой Т и старшим ребенком, приехал обговорить похороны, но документов и вещей для трупа с собой не привез, вел себя расстроено, рассказал, что жены П нет дома, она пьет и некому похоронить отца. Е просил не вскрывать труп тестя без появления П и никаких документов для похорон опять не предоставил.

** ** **** вечером Е назначил ей встречу в <адрес>. Приехала туда на своем автомобиле и Е передал ей одежду покойного тестя и 4 000 рублей за услуги морга. Е также стал ее просить договориться с сотрудниками морга, чтобы труп тестя не вскрывали. Ей сразу же стало казаться это подозрительным и она успокоила его, сказав, что завтра утром ** ** **** все решит. По разговору с Е поняла, что он боится вскрытия трупа тестя и спросила его прямо: «Ты его не грохнул?». Е стал оправдываться, объяснив, что не хочет лишних вопросов, так как П «побитая» и находится под капельницей после запоя и так как у Р на голове есть телесные повреждения.

Утром ** ** **** привезла вещи трупа в морг и попросила заведующего моргом быстрее вскрыть тело Р так как подозревала, что Е вводил ее в заблуждение и справки из больницы не предоставит, а вскрытия трупа не желает. После вскрытия ее подозрения оправдались, то есть смерть РП. носила криминальный характер.

** ** **** в бюро пришла П и отдала 8000 рублей и попросила ее похоронить Р самостоятельно. На похоронах Р никто из родственников не присутствовал.

Свидетель Л в судебном заседании показала, что знакома с О, вместе работали в одном отделе. О проживала с мужем, двумя детьми и ее отчимом. Рассказывала, что отчим сидит с детьми, помогает им. Иногда она приходила на работу «с синяками», директор В. говорила, что О. бьет муж, сама П ей ничего не рассказывала, могла не выходить на работу «неделями». Знала со слов директора, что П злоупотребляет спиртными напитками, но сама ее в таком состоянии не видела.

В середине декабря 2017 года П не отвечала на телефонные звонки, не могли до нее дозвониться. Через некоторое время директор сообщила, что со слов супруга П, у нее умер отчим, и она больше не выйдет на работу, будет сидеть дома с детьми. На отчима П не жаловалась, какой он вел образ жизни неизвестно, ее супруга Олиниченко Е.А. не знала.

Аналогичные показания дала суду свидетель В. о том, что с ** ** **** по ** ** **** работала директором магазина «Пятерочка», расположенного по адресу: <адрес>.

О работала у них в должности кассира-продавца, допускала пропуски на работе, уходила в «загул». Но в целом характеризует ее как ответственного работника. Один раз в сентябре 2017 года П не вышла на работу, в связи с тем, что поругалась с мужем, сказала, что у нее синяки, но когда приступила к работе через неделю, каких-либо следов телесных повреждений у нее уже не было. П почти ежемесячно не выходила на работу, за исключением октября 2017 года, когда отработала полностью месяц. П отсутствовала на рабочем месте также в декабре 2017 года. Из-за болезни ребенка не выходила на работу около 3-4 раз, но только один раз представила больничный.

В декабре 2017 года супруг П приходил в магазин, спрашивал, выходила ли П на работу, в этот день как раз ее не было на работе, подсудимый сообщил, что у супруги умер отчим. Где находилась П неизвестно. Раза два ей потом звонила, сначала она трубку не брала, потом через некоторое время ответила, впоследствии написала заявление на увольнение и взяла отпуск за свой счет, ** ** **** была уволена.

Ее супруга Олиниченко Е.А. охарактеризовала с положительной стороны.

Свидетель Ч показала в судебном заседании, что семья Олиниченко раньше жили по соседству с ней. В целом характеризует их с нормальной стороны, но иногда «шумели». Был случай, когда ее (Ч) они «затопили», поднялась к ним, но дверь в квартиру не открыли. Нашла номер телефона Олиниченко Е, позвонила ему, тот приехал. Через некоторое время его супруга П приходила к ней и предъявляла претензии за то, что позвонила ее мужу, так как тот ее за это избил. Также был случай весной 2017 года, когда около часу ночи они «шумели», поднялась к ним, в это время Е Олиниченко «выкидывал» из квартиры на площадку тестя Р, последний схватил свои ботинки и убежал. Оба они были «выпившие».

Часто встречалась с потерпевшим Р в детском саду, ничего отрицательного про него сказать не может, помогал им с детьми, встречал, провожал в детский сад, ни с кем не общался, просто здоровался, никогда его не видела в состоянии сильного алкогольного опьянения.

** ** **** была на работе на сутках с 8 утра до 8 утра. Когда вернулась домой, дети сообщили, что у П умер отец. На следующий день к ней приходил Е Олиниченко, искал свою жену, сказал, что она пропала, и ее нигде нет. Через несколько дней встретила подсудимого, тот сообщил, что П вернулась домой, и он ее «отпаивает», приводит в себя. Через неделю соседка Е рассказывала ей, что ПО заходила к ней и просила остаться у нее на четыре дня.

Олиниченко Е всегда был на работе, П выпивала дома без него, семейные отношения в целом нормальные, чистоплотные, аккуратные, если не считать «синяков» у П. Как-то раз на новогодние праздники, поднималась к ним, дети стояли как «столбики», замкнутые, у П на лице были гематомы. Откуда они у нее появились, не спрашивала. С отчимом у П были отношения нормальные, дружеские.

Свидетель М показала в судебном заседании, что ** ** **** находилась на дежурных сутках, когда поступил вызов об обнаружении трупа в <адрес>. В квартире ее встретил мужчина, проводил в комнату, где находился труп пожилого мужчины, помнит, что у того были ссадины и гематомы на теле. Мужчина, который ее встретил пояснил, что погибший злоупотреблял алкогольными напитками, падал и ударялся. Сказала, что необходимо вызвать сотрудников полиции. Мужчина спросил, будут ли вскрывать труп, ответила, что если человек нигде не стоял на учете, то вскрывать будут обязательно. Дети были дома, заходила женщина, которая подтвердила, что умерший выпивал и падал, отсюда у того наличие телесных повреждений. Попросила увести детей и позвонить в полицию. Женщина, которая заходила в квартиру, не являлась супругой того мужчины, запомнила это хорошо - когда просила увести детей, мужчина сказал, что жены нет дома. Заполнила документы и уехала.

Свидетель Т. показал в судебном заседании, что ** ** **** дежурил в группе немедленного реагирования отдела полиции МО МВД РФ «Бузулукский» совместно с участковым полиции Б Д.С..

В 10 часов утра в дежурную часть поступило собщение об обнаружении трупа Р по адресу <адрес>. Выехали по данному адресу. По приезду от дома отъезжала машина скорой медицинской помощи, поднялись в квартиру, дверь открыл Олиниченко. В квартире, кроме двух детей и самого Олиниченко никого не было. Б осмотрел в спальне труп, на трупе было рассечение на левом глазу, затекшая кровь и внизу живота царапины. Получил объяснение от Олиниченко. Его супруги в квартире не было. В жилом помещении беспорядка не было, следов крови не обнаружено. Подсудимый был трезвый и спокойный.

Аналогичные показания суду дал участковый уполномоченный полиции Б о том, что ** ** **** дежурил с Т. в составе группы немедленного реагирования. Около 10 часов утра в дежурную часть поступило сообщение, что по адресу <адрес> обнаружен труп Р Когда приехали на место происшествия, им встретилась машина скорой медицинской помощи, которая отъезжала от дома. Поднялись на 2 этаж, дверь в квартиру открыл Олиниченко Е.А., в спальне был обнаружен труп Р. Олиниченко был спокойный, в доме находились еще дети, супруга ушла на «новогодний корпоратив» и не вернулась, на связь не выходила, следов крови, борьбы не было.

Свидетель Е подтвердила показания данные в ходе следствия (т.1 л.д. 117-118, 119-121) и показала, что проживает одна, напротив нее расположена квартира в которой проживает П и Е Олиниченко <данные изъяты>. Эту семью знает хорошо, никаких конфликтов у них не было. С ними также ранее проживал отец П - Р. Е ей говорил, что он является неродным отцом П.

За неделю до Нового 2017 года утром к ней постучался в дверь Е Олиниченко и попросил ее пройти в его квартиру в качестве понятой, так как в квартире умер отец П. Зашла в квартиру и там находились двое полицейских в форме, Е. В спальне на кровати лежал труп Р, «сильно» не рассматривала его труп и поэтому не знает, были ли на лице у Р телесные повреждения. Кроме нее в квартиру приглашали еще одну понятую - ее соседку из <адрес>. Спросила у Е, где П и он ей сказал, что не знает, где та находится и может быть уехала в Самару по работе. Слышала, что П работает продавцом в магазине. Е в ее присутствии не звонил П и пояснил ей (Е), что П, когда уходила из квартиры, то забыла ключи и телефон. Спросила у него, когда придет П и Е сказал ей, что П придет домой примерно в 5-6 часов вечера. Детей в квартире не видела. После составления протокола расписалась в нем и ушла.

До смерти Р ночью, в какую именно не может точно сказать, примерно в 00.00 или в 01.00 часов к ней в дверь стучалась П и просилась переночевать. Одета она была в верхнюю одежду и обутая, из ее одежды запомнила только матерчатую куртку розового или красного цвета, точно не помнит. П сказала, что приехала из <адрес> по работе и не может попасть в квартиру, так как у нее нет ключей и она забыла их взять из квартиры, а Е спит и не открывает ей дверь. Телефона у нее также с собой не было, и позвонить она Е не могла. Предложила ей позвонить со своего телефона, но та категорически отказалась и сказала «пусть спят». Валере звонить не пыталась. П попросилась у нее побыть до утра, пока проснется Е. Они немного поговорили и легли спать. Утром в 04.00 часов П попросила ее пойти с ней постучаться в ее квартиру. Помогла П постучаться в дверь и покричала в дверь «Ж, Ж!». У них спальня располагается далеко и Е их не услышал. Далее примерно в 06 часов утра П попросила ее постучаться в дверь. Почему-то П сама не стучалась в дверь своей квартиры. В 06.00 на стук Е открыл дверь и запустил П в квартиру. Р в квартире не видела, к ним он не выходил и после этого Р не видела. Синяков на лице она у П в ту ночь не видела.

Через несколько дней, после того как она была приглашена понятой, П пришла к ней и попросила посидеть с детьми, чтобы они смогли поехать на похороны В. Дети находились у нее примерно до 19.00 часов, после чего П забрала их. Более у нее П не появлялась.

Свидетель Т показала в судебном заседании, что Олиниченко Е знает с 2004 года с момента, когда начали вместе работать, позже познакомилась с его супругой, ходила к ним в гости. Характеризует их семью с положительной стороны, между супругами прекрасные взаимоотношения. С ними проживал отчим П, который переехал после смерти ее матери. Отчима знает плохо, часто выпивал, сидел с детьми, помогал им.

** ** **** в воскресенье перед ее дежурством позвонили коллеги и сообщили, что у Олиниченко Е умер тесть, необходимо «сложиться» денежными средствами, чтобы помочь ему с похоронами. Где находилась П в это время неизвестно.

** ** **** ей позвонил Олиниченко Е., сказал, что оказывается у тестя черепно-мозговая травма, видимо выходил ночью на улицу за спиртными напитками и попросил, чтобы при вызове ее на допрос правоохранительным органам, сказала, что его супруга П ночевала у нее в тот день. Отказалась, так как ее самой в тот день не было дома. Не знает, где была О, почему не ночевала дома, никогда такого не было. Подумала, что-то случилось, с ней редко общались.

Позже узнала от кого-то от сотрудников на «корпоративе», что Е написал явку с повинной. Кто-то из них при этом говорил, «зачем он написал явку с повинной, если этого не делал».

Видела потерпевшего только два раза, но Олиниченко к тестю относился хорошо, так как оставлял детей с ним, агрессии по отношении к нему не было, называл его папой.

Подсудимого охарактеризовала с положительной стороны как работоспособного коллегу, добросовестного, отзывчивого человека.

Впоследствии в ходе судебного заседания при дополнительном допросе по ходатайству стороны защиты свидетель Т показала, что после судебного заседания сделала детализацию номера своего сотового телефона и посмотрела, что ** ** **** телефонного звонка от подсудимого не было, ** ** **** в 11 час. 51 мин. с телефона П звонил Олиниченко Е, попросил ее сказать, что якобы П была у нее (Т) дома, но не смогла это подтвердить, так как самой не было в городе в этот день.

Свидетель Т. показала суду, что семья Олиниченко снимает квартиру в их доме, сначала в <адрес>, потом переехали в <адрес>. Указанная семья состоит из следующих членов - жена П, муж Е, дети <данные изъяты>, а также дедушка, имени его не знала. Потерпевший водил внука в школу, девочку в садик, был опрятно одет.

Всегда чувствовалось, что в семье царит миролюбие дружелюбность у подсудимого по отношению к тестю, грубости не было.

В ночь 23 на ** ** **** никаких шумов не слышала.

<данные изъяты>

Кроме того, доводы подсудимого и потерпевшей О в судебном заседании о нарушении норм уголовно-процессуального законодательства при производстве их допросов в ходе следствия опровергнуты показаниями должностных лиц, которые проводили с их участием данные следственные действия.

Так, свидетель К. показал в судебном заседании, что в его производстве находилось уголовное дело по обвинению Олиниченко Е.А. по ч. 4 ст. 111 УК РФ.

Выезжал на место происшествия после получения информации о том, что смерть Р носила криминальный характер совместно с оперативными уполномоченными уголовного розыска Ч и Г.. Последние проводили оперативно-розыскные мероприятия, пока он осуществлял осмотр места происшествия. Через некоторое время вышеуказанные сотрудники полиции пригласили Олиниченко Е.А. в отдел полиции для выяснения обстоятельств происшедшего. Затем к нему поступила информация, что Олиниченко Е.А. причастен к смерти Р, в связи с чем, поехал в отдел полиции. Когда приехал в полицию, Олиниченко уже писал явку с повинной. Половина текста была написана в его (К) присутствии. В кабинете в это время, кроме подсудимого, его и сотрудников полиции Г и Ч никого не было. Олиниченко писал явку с повинной собственноручно. Когда ее написал, передал ее ему (К). Прочитал ее, после чего передал ее сотрудникам полиции для регистрации. В его присутствии никто не диктовал, что писать в явке с повинной. Спросил у Олиниченко Е.А., есть ли у него свой адвокат, тот сказал, что нет, после этого принял решение о вызове адвоката по назначению. Позвонил координатору графика дежурств адвокатов по г. Бузулуку и району Даниловой В.В., она направила к нему дежурного адвоката Баева А.А.. За время нахождения в отделе полиции в его присутствии и до приезда адвоката никакого давления на Олиниченко не оказывалось, ни с его, ни со стороны сотрудников полиции, спрашивал также об этом Олиниченко, тот ответил отрицательно.

Затем привезли супругу О, приезжали его коллеги, просили разрешения, чтобы Олиниченко написал рапорт прошедшей датой, чтобы смогли оформить ему пенсию. Ему позвонил К - начальник 10 <данные изъяты>, в чьем подчинении находился Олиниченко, попросил разрешения о встрече начальника отдела кадров Н с подсудимым, как объяснил, ** ** **** был день <данные изъяты>, попросил, чтобы Олиниченко написал рапорт о выходе на пенсию досрочно и, они успели его отправить на пенсию. Не возражал, чтобы Н приехал в отдел полиции к Олиниченко и написал заявление-рапорт. Занимался своей работой и не присутствовал при первой встрече Н с Олиниченко, известно, что последний писал рапорт об уходе на пенсию в присутствии Ч и Г. Затем Н уехал и через некоторое время вернулся, сказал, что необходимо переписать рапорт из-за неправильной формулировки. В его (К) присутствии подсудимый вновь написал рапорт, Олиниченко с Н разговаривали только насчет рапорта, каких-то посторонних разговоров между ними по обстоятельствам дела не было, в том числе об оказании давления на Олиниченко.

После того, как приехал защитник Баев, попросил всех выйти из кабинета, оставил Олиниченко с адвокатом, они побеседовали около 10-15 минут, во времени ограничены не были, сообщили, что будут давать показания, и он начал проводить допрос.

После допроса проводилась проверка показаний на месте, знакомил подсудимого с постановлением о назначении экспертиз.

Также по данному уголовному делу допрашивал свидетелей, каких-либо замечаний от них к протоколам допросов не поступали.

<данные изъяты>

Так как в УПК РФ конкретно права законного представителя несовершеннолетнего свидетеля не указаны, а только в ст. 45 УПК РФ, поэтому с целью, чтобы не ограничить права законного представителя, разъяснил указанную статью, расширив права законного представителя.

Кроме того, в ходе предварительного расследования проверялось сообщение подсудимого об оказании на него давления при даче им первоначальных показаний. В настоящее время ** ** **** следователем Н принято окончательное решение - об отказе в возбуждении уголовного дела, в связи с тем, что доводы подсудимого не подтвердились.

Свидетель О первоначально допрашивалась оперуполномоченным ОУР МО МВД России «Бузулукский» Ч по его поручению. Когда увидел О., у нее был кровоподтек под глазом, исходил запах алкоголя как «остаточный», будто находилась «с похмелья», но вела себя адекватно.

В ходе предварительного расследования проверялись также версии о возможной причастности иных лиц к совершению преступления. В том числе по ходатайству защитника следователем Ч были допрошены другие лица, он (К) выезжал несколько раз на место происшествия, допрашивал свидетелей, выяснял, мог ли потерпевший получить травмы при других обстоятельствах. Однако согласно показаниям свидетелей, получили только подтверждение причастности Олиниченко Е.А. к преступлению, предусмотренному ч. 4 ст. 111 УК РФ.

От защитника подсудимого в ходе следствия поступали сведения, что потерпевшего избивали другие лица на улице, в том числе ходатайство стороны защиты о допросе свидетелей М и Б, которые якобы это видели. Вызвал на допросы указанных свидетелей, которые прибыли с одним и тем же адвокатом. Но указанные свидетели в ходе допроса доставали лист бумаги и начинали читать «слово в слово» показания, текст которых полностью совпадал с объяснениями, полученными у них защитником подсудимого. Не препятствовал им при дачи показаний пользоваться записями, но просил их при этом рассказывать об обстоятельствах увиденного в свободной форме, те отказались. Так как поведение данных свидетелей показалось странным, принял решение, что при их допросе будет применена видеокамера. Однако и М и Б отказались давать показания с применением средств видеозаписи, так как посчитали, что следователь может якобы выложить данную видеозапись с их допросом в Интернет и это скажется на их репутации.

Аналогичные показания дал сотрудник уголовного розыска МО МВД России «Бузулукский» Ч., который показал суду, что в декабре 2017 года совместно с коллегой Г выезжали на место происшествия по факту обнаружения трупа Р с признаками насильственной смерти.

Проверялись различные лица на причастность к совершению преступления, в том числе лица ранее судимые, проживающие в том районе. Сам лично допрашивал некоторых свидетелей. При проведении квартирного обхода получили информацию оперативного характера о причастности Олиниченко Е.А. к смерти Р. Пригласили подсудимого проехать в отдел полиции. Сначала Олиниченко было предложено пояснить, как все произошло. Подсудимый сам начал рассказывать об обстоятельствах происшедшего, впоследствии написал явку с повинной, никакого воздействия на него не оказывалось, ему дали возможность встретиться с женой, а также написать рапорт предыдущей датой о его выходе на пенсию. В то время, когда Олиниченко писал рапорт о выходе на пенсию, он (Ч) несколько раз выходил из кабинета, с подсудимым все время находился Г. Не слышал, чтобы Олиниченко говорил своему коллеге о том, что вынужден давать признательные показания. Непосредственно беседу с подсудимым по обстоятельствам дела проводил он (Ч) и Г, не исключает, что могли заходить в это время в кабинет другие оперативные сотрудники полиции, так как доступ в кабинет открыт, но никто более по обстоятельствам дела с Олиниченко не разговаривал. Никакого давления ни на Олиниченко, ни на других свидетелей не оказывалось. Допрашивал в качестве свидетеля супругу подсудимого - О., которая при допросе вела себя нормально, была трезвая, давала показания, замечаний от нее к протоколу допроса не поступало.

Его показания согласуются с показаниями оперуполномоченного по раскрытию преступлений против личности МО МВД России «Бузулукский» Г, который показал суду, что они вместе с Ч доставили Олиниченко Е.А. в отдел полиции, последний проехал с ними добровольно. Никакого давления ни с его стороны, ни со стороны Ч на Олиниченко не оказывалось, никто ему не угрожал. Явку с повинной Олиниченко Е.А. написал собственноручно, без какого-либо давления на него, явку принимал он (Г). Также в отдел полиции два раза приходил сотрудник с работы Олиниченко Е.А., разговаривал по поводу того, чтобы «задним числом» тот написал рапорт о выходе на пенсию. Все происходило в его Г) присутствии, одного Олиниченко в кабинете ни с кем до приезда его защитника не оставляли. Разговаривал подсудимый со своим коллегой исключительно о том, как написать рапорт, по обстоятельствам дела, в том числе, почему подсудимый написал явку с повинной и дает изобличающие показания, не беседовали. Олиниченко по этому поводу ни с кем посторонним не разговаривал. Впоследствии тот был допрошен в присутствии защитника.

На следующий день участвовал в проведении проверки показаний на месте с участием подсудимого, выступал в качестве статиста.

Приведенные в приговоре показания свидетелей, в том числе показания О. в ходе следствия от ** ** **** и ** ** **** каких-либо имеющих значение для дела противоречий не содержат, отражают в себе фактические обстоятельства совершенного преступления, отвечают критериям допустимости и согласуются между собой. При этом вопреки показаниям потерпевшей, сомнений в психическом состоянии свидетеля К., а также свидетеля Л вопреки доводам защиты, при даче указанными лицами показаний в ходе рассмотрения уголовного дела, у суда не возникло. Не доверять показаниям свидетелей, показания которых являлись предметом судебного исследования, у суда нет никаких оснований, поскольку в судебном заседании не установлено какой-либо заинтересованности в исходе дела, они были предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Кроме того, указанные показания максимально соответствуют фактическим обстоятельствам дела и подтверждаются совокупностью других доказательств.

Так, согласно заключению эксперта № от ** ** ****, смерть Р. наступила от закрытой тупой сочетанной травмы грудной клетки и живота, сопровождавшейся множественными двусторонними переломами ребер, разрывом левого легкого, разрывом селезенки и осложнившейся травматическим шоком и острым обильным внутренним кровотечением.

При исследовании трупа обнаружены телесные повреждения в виде закрытой тупой сочетанной травмы грудной клетки и живота: кровоподтек на передней поверхности грудной клетки слева у внутреннего конца ключицы, кровоподтек на передней поверхности грудной клетки в проекции левой ключицы по среднеключичной линии, кровоподтек на передней поверхности грудной клетки слева в проекции 3 ребра по среднеключичной линии, кровоподтек на передней поверхности грудной клетки слева в проекции пятого ребра по окологрудинной линии, кровоподтек в проекции шестого ребра слева между среднеключичной и передней подмышечной линиями, множественные очаговые кровоизлияния в мягкие ткани грудной клетки на передне-боковой поверхности слева, множественные двусторонние переломы ребер, разрыв левого легкого, левосторонний пневмогемоторакс (слева выделилось небольшое количество газа, в левой плевральной полости около 500 мл темно-красной жидкой крови), разрыв селезенки, гемоперитонеум (в брюшной полости около 2500 мл темно-красной жидкой крови со сверками в соотношении 1:1), подкапсульный разрыв левой доли печени, очаговое кровоизлияние в стенку желудка, малокровие внутренних органов, отек вещества головного мозга, отек легких. Травматический шок. Острая обильная кровопотеря. Указанные телесные повреждения образовались от действия тупого твердого предмета в срок незадолго до наступления смерти. Полученные телесные повреждения квалифицируются как причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека.

Имеется прямая причинно-следственная связь между полученными телесными повреждениями в области грудной клетки, живота и наступлением смерти потерпевшего.

При исследовании трупа также обнаружены телесные повреждения в виде закрытой черепно-мозговой травмы: ушибленной раны и кровоподтека у наружного конца левой брови, кровоподтека в левой скуловой области, кровоподтека в правой скуловой области, кровоизлияния в левую височную мышцу, ограниченного кровоизлияния под мягкую мозговую оболочку левой затылочной доли головного мозга. Указанные телесные повреждения образовались от действия тупого твердого предмета в срок незадолго до наступления смерти. Такие телесные повреждения у живых лиц обычно квалифицируются как причинение легкого вреда здоровью, по признаку кратковременного расстройства здоровья и причинной связи с наступлением смерти не имеют.

При исследовании трупа также обнаружены телесные повреждения в виде ссадины на коже в проекции гребня подвздошной кости таза слева, ссадины на передней поверхности правого коленного сустава, ссадины на передней поверхности левой голени в верхней трети, ссадин (3) на коже в проекции гребня подвздошной кости таза справа, кровоподтеков (3) на наружной поверхности левого предплечья в средней трети. Указанные телесные повреждения образовались от действия тупого твердого предмета в срок незадолго до наступления смерти. Такие телесные повреждения у живых лиц обычно квалифицируются как не причинившие вреда здоровью и причинной связи с наступлением смерти не имеют.

В области головы имеется 3 точки приложения травмирующей силы, в области грудной клетки слева 7 точек приложения травмирующей силы, в области грудной клетки справа 1 точка приложения травмирующей силы, в области живота 2 точки приложения травмирующей силы, в области таза 4 точки приложения травмирующей силы, в области левой верхней конечности 3 точки приложения травмирующей силы, в области левой нижней конечности 1 точка приложения травмирующей силы, в области правой нижней конечности 1 точка приложения травмирующей силы.

Последовательность нанесения телесных повреждений определить не представляется возможным, так как все телесные повреждения причинены в короткий промежуток времени.

В момент причинения телесных повреждений потерпевший мог находиться как в вертикальном, так и в горизонтальном положениях или в положении сидя, передней и боковыми поверхностями головы, туловища и конечностями обращенными в сторону траектории движения травмирующего предмета.

Совокупность телесных повреждений обнаруженных у Р не могла образоваться в результате падения с высоты собственного роста, а также при падении с придачей телу ускорения.

С момента наступления смерти до исследования трупа прошло около трех суток (дата вскрытия ** ** ****). При судебно-химическом исследовании крови и мочи из трупа, обнаружен этанол в концентрациях: в крови 4,30%о, в моче 4,2%о. Такая концентрация этанола в крови у живых лиц, обычно, соответствует тяжелой степени алкогольного опьянения (том 2 л.д. 74-77).

Согласно заключению эксперта № от ** ** ****, с момента наступления смерти до исследования трупа прошло около трех суток, это подтверждается отсутствием изменения окраски трупных пятен при надавливании, отсутствием трупного окоченения во всех исследуемых группах мышц, отсутствием гнилостных изменений кожи, мягких тканей и внутренних органов трупа, что соответствует сроку и обстоятельствам указанным в постановлении, более точно определить время наступления смерти (по часам и минутам) не представляется возможным, так как это можно установить в течение 6-12 часов после наступления смерти.

Какие-либо конкретные индивидуальные и специфические признаки травмирующих предметов на обнаруженных телесных повреждениях не отобразились. Телесные повреждения образовались от действия тупых твердых предметов, какими могли быть кулаки рук человека или ноги как в обуви, так и без обуви.

В момент причинения телесных повреждений потерпевший мог находиться как в вертикальном, так и в горизонтальном положениях или в положении сидя, передней и боковыми поверхностями головы, туловища и конечностей обращенными в сторону траектории движения травмирующего предмета (предметов), при этом положение тела в процессе нанесения ударов могло меняться.

Последовательность нанесения телесных повреждений, а также время между нанесением разных телесных повреждений определить не представляется возможным, так как все телесные повреждения могли быть причинены в промежуток времени от нескольких десятков минут до нескольких часов.

Телесные повреждения, от которых наступила смерть причинены незадолго до наступления смерти, точно определить время между нанесением телесных повреждений и смертью не представляется возможным, так как этот промежуток времени зависит от скорости внутреннего кровотечения и развития острого обильного внутреннего кровотечения, а также физиологических особенностей организма.

Ответить на вопрос, мог ли Р. совершать самостоятельные действия или не мог, при выявленном у него алкогольном опьянении тяжелой степени и в течение какого времени, способствовало ли это наступлению смерти, не представляется возможным, так как это зависит от индивидуальных особенностей организма и от длительности злоупотребления алкоголем.

Определить на основании обнаруженной концентрации этанола в крови и в моче, какой промежуток времени прошел между последним случаем употребления алкоголя и смертью потерпевшего, не представляется возможным (том 2 л.д. 133-137).

Согласно заключению медико-криминалистической ситуационной экспертизе № от ** ** ****, образование телесных повреждений, обнаруженных на трупе Р. при обстоятельствах, указанных Олиниченко Е.А. не исключается. От ударов кулаками по голове, туловищу, у Р могли образоваться:

- тупая травма грудной клетки и живота, находящаяся в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти;

- закрытая черепно-мозговая травма, причинно-следственной связи с наступлением смерти не имеющая.

Остальные телесные повреждения (кровоподтеки, ссадины) в области таза, верхних и нижних конечностей, а также рана и кровоподтек у наружного конца левой брови могли образоваться от ударов твердым тупым предметом (предметами) либо при ударе о таковые, в том числе, возможно, при падении с высоты собственного роста как при наличии ускорения, так и его отсутствии. (том 2 л.д. 91-96).

Из дополнительного заключения эксперта № от ** ** **** следует, что телесные повреждения у Р в области грудной клетки и живота, находящиеся в прямой причинно-следственной связи с наступлением его смерти, не могли образоваться при обстоятельствах, указанных свидетелями О, А, А, Ш

Морфологические свойства ряда повреждений в области грудной клетки и живота указывают на неоднократное действие тупого твердого предмета (предметов) с ограниченной контактирующей поверхностью.

Телесных повреждений, характерных для дорожно-транспортной травмы, судя по их описанию в Заключении эксперта №, при исследовании трупа не обнаружено (том 2 л.д. 108-118).

Согласно заключению эксперта № от ** ** ****, на толстовке потерпевшего Р. обнаружена кровь потерпевшего. На кальсонах, трусах, куртке, паре сапог потерпевшего Р кровь не обнаружена (том 2 л.д. 55-59).

Из заключения эксперта № от ** ** **** следует, что на платье О на 3-х майках – футболках, толстовке, трико Олиниченко Е.А. во всех исследованных пятнах кровь не обнаружена. (т. 2 л.д. 48-49)

У суда нет оснований сомневаться в объективности, полноте и достоверности выводов, проведенных по делу судебных экспертиз, поскольку экспертизы назначены и проведены в соответствии с требованиями УПК РФ, экспертами соответствующей квалификации, имеющих длительный стаж работы по экспертной деятельности, они были предупреждены об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ - за заведомо ложное заключение эксперта. Вопреки доводам защиты, заключения экспертов, в том числе проведенные судебно-медицинским экспертом Д соответствуют требованиям ст. 204 УПК РФ, содержат проведенные исследования по всем поставленным вопросам с указанием использованных методик. Выводы соответствуют проведенным исследованиям.

Таким образом, оснований не доверять вышеуказанным в приговоре заключениям экспертов у суда не имеется, поскольку экспертизы назначены и проведены в соответствии с требованиями УПК РФ, экспертами соответствующей квалификации. При этом судом установлено, что Д является судебно-медицинским экспертом, то есть врачом высшей квалификационной категории, занимающим должность в учреждении судебно-медицинской экспертизы, прошедший обучение по специальности судебно-медицинская экспертиза, имеющий сертификат специалиста в данной области (РМА № от ** ** ****) и стаж экспертной работы с 2008 года.

Место совершения преступления установлено протоколом осмотра места происшествия от ** ** ****, согласно которому, в ходе осмотра <адрес> 4 микрорайоне <адрес> обнаружен труп Р, ** ** **** г.р.. На момент осмотра трупа в области левой глазницы имеется рассечение длинною 1 см, в области правой надбровной дуги имеются следы запеченной крови. Труп находится в помещении спальни, лежит на диване на спине. На трупе одето: трико синего цвета, трусы синего цвета, толстовка темного цвета. В области левого и правого низа живота имеются несколько ссадин (том 1 л.д. 58).

Согласно протоколу осмотра места происшествия от ** ** ****, в ходе осмотра <адрес> 4 микрорайоне <адрес> участвующая в осмотре О пояснила и показала, что в комнате № - спальне и в туалете ** ** **** в обеденное время Р два раза падал и ударялся различными частями тела, но момент падения не видела, но видела как тот лежал лицом вниз и не двигался. Его поднимала и укладывала на кровать. После этого, примерно в 16-30 час. Р «очнулся» и стал выгонять ее за водкой. Испугалась поведения Р и ушла к подруге Е, где она живет и как к ней проехать не знает, телефона ее нет.

В ходе осмотра у О изъяты три футболки с надписью «МЧС» темного цвета, одна толстовка темного цвета с надписью «Reebok», сарафан бело-синего цвета, зимняя куртка Р и темные зимние ботинки (том 1 л.д. 27-34).

В соответствии с протоколом выемки от ** ** ****, изъята одежда от трупа РП.: толстовка, кальсоны, трусы, образец крови от трупа (том 2 л.д. 42-43).

Изъятые в ходе следствия предметы в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства РФ осмотрены следователем и приобщены к уголовному делу в качестве вещественных доказательств (том 2 л.д. 269-282, 283).

Таким образом, исследованная в судебном заседании и приведенная в приговоре совокупность относимых, логически связанных между собой, непротиворечивых доказательств достаточно полно и убедительно подтверждает вину Олиниченко Е.А. в противоправных действиях в отношении Р при изложенных в приговоре обстоятельствах. Доказательств, подтверждающих его виновность по делу необходимое и достаточное количество. Все вышеперечисленные в приговоре доказательства, исследованные в ходе судебного заседания, являются допустимыми, полученными в соответствии с положениями УПК РФ, оснований для признания какого-либо из них доказательства недопустимым суд не усматривает.

В то же время, протокол явки с повинной подсудимого Олиниченко Е.А. от ** ** ****, получен в отсутствии защитника, сведения, содержащиеся в ней, Олиниченко Е.А. не подтвердил, в связи с чем, указанный протокол не может быть признан судом допустимым доказательством.

В ходе судебного заседания были допрошены также свидетели со стороны защиты и исследованы представленные ими доказательства.

Так, свидетель М. в судебном заседании показала, что работает воспитателем МДОБУ «<данные изъяты>». Семью О знает около 6 лет, <данные изъяты>. Р ей знаком, является их дедушкой, приводил детей в сад и забирал.

** ** **** находилась у своей тети, за которой осуществляет уход. Около 17 часов возвращалась домой, решила зайти в магазины. Между 17 час. 30 мин. и 17 час. 40 мин. пошла на аллею, в сторону ТЦ «Дружба», по дороге увидела троих мужчин в состоянии алкогольного опьянения. У них произошел какой-то конфликт, самого высокого из них «сшибли», он упал, у них началась драка, один наносил удар, другой сопротивлялся, третий разнимал, поднял высокого мужчину, стал отряхивать. Перешла на другую сторону аллейки, проходя мимо, они успокоились, узнала в высоком мужчине Р В.. Прошла мимо, ничего не сказала, они пошли дальше, в сторону торгового центра «Дружба». Видела Р на расстоянии полутора метров. У нее не было с собой телефона, поэтому не могла позвонить его родственникам, тем более, когда те мужчины уходили, видела, что у них все нормально.

** ** **** в детском саду был утренник. От Олиниченко Е. узнала, что у него проблемы, умер дедушка детей, не будут посещать «садик» до Нового года, <данные изъяты>. В конце апреля 2018 года в детский сад пришел Олиниченко Е, который ей все рассказал, сообщила ему, что ** ** **** видела, как деда Р избивали, пинали ногами, а тот не сопротивлялся, лежал на снегу. Р было нанесено много ударов, пока он не упал, другой его бил по разным частям тела, наносил удары и в живот, и в грудь, Р прижимал ноги к себе, и попадало по ногам. Удары наносили люди, на вид которым было около 45 лет, по виду употребляющие алкогольные напитки.

Свидетель Б. показал суду, что с Олиниченко Е знаком более 15 лет, отношения товарищеские и служебные, встречались в основном на работе.

С семьей О познакомился около 5 лет назад. Знал, что тесть Олиниченко отчим его жены, фамилия у него Р. Последний приводил к ним в часть детей на детские утренники, несколько раз встречался с ним в гараже Олиниченко.

** ** **** находился на суточном дежурстве и утром сменился, в это день - день рождения у его сестры, поэтому занялся поиском подарка для нее, следующее дежурство у него выпадало на ** ** ****.

В субботу ** ** **** в 9 часов утра вышел на вторую работу в такси «Десяточка». Весь день ездил по вызовам, которые получал от диспетчера на свой личный телефон. Помимо этого подбирал пассажиров, останавливающих его на дороге. Около 19 часов высадил последнего пассажира на автобусной остановке на <адрес> и собирался ехать домой, когда его остановил голосующий пассажир и попросил отвезти его в 4 микрорайон. Так как ему было по пути, согласился. Они заехали со стороны 1 подъезда и ехали медленно, так как тот не смог вспомнить нужный ему подъезд. Высадил пассажира около последнего подъезда <адрес>. Запомнил данный случай, так как тот сказал, что едет на день рождения, а ** ** **** ему опять ехать на день рождения в тот же адрес. Проезд вдоль этого дома очень узкий, справа ограничен хоккейным кортом. Проехал вперед до проезда на аллею и повернул направо и с правой стороны, между асфальтом проезда и торцом корта увидел группу дерущихся мужчин. Двое как бы гнали третьего справа налево относительно движения машины. Мужчины двигались от <адрес> сторону торца <адрес>. Тот, которого «гнали», упал, а двое остальных подбежали и успели нанести упавшему 3-4 удара ногами по туловищу. Одеты были в черную одежду, один высокий, остальные пониже. Во дворе было освещение, и они попали под свет фар. Рядом никого не было. Посигналил, мужчины оглянулись на свет машины и остановились. Упавший встал и узнал, что это был тесть Олиниченко Е. - Р.. Посчитал, что обязан ему помочь, но «нарваться» на драку не хотелось, поэтому вышел из машины и сделал вид, что по рации вызывает наряд полиции, а потом громким голосом, подражая полицейскому спросил «в чем дело?». Все трое мужчин, включая Р пьяными голосами, обращаясь к нему со словами «командир» стали убеждать, что все нормально и не надо вызывать наряд. Он подошел к ним, точнее к Р и предложил ему вызвать «Скорую» или отвезти домой. Но Р, был сильно пьяным и его не узнал, сказал, что у него с друзьями все нормально. Тогда взял его под руку и повел в свою машину, но тот вырвался и шатаясь побежал в сторону от него. Его товарищи тоже побежали в другую сторону. Сел в машину и уехал по своим делам.

** ** **** вышел на смену и хотел рассказать обо всем Олиниченко Е., но тот на работу не вышел. Оказалось, что у него скончался тесть, и по этому поводу тот отпросился для организации похорон. Позже узнал, что на него возбуждено уголовное дело, но за что именно, никто не сказал. Потом стало известно, что Олиниченко Е. обвиняют в том, что тот до смерти избил своего тестя, вспомнил про тот случай, когда видел, как избивали Р в ** ** **** года и рассказал об этом сослуживцам, ему посоветовали рассказать об этом Олиниченко.

Свидетель С показал, что ранее работал в подразделении <данные изъяты><адрес>, знаком с Олиниченко Е.

Приблизительно в конце ** ** **** года, когда был на дежурстве, в обеденный перерыв, к ним зашел их сотрудник Б, разговорились про пенсии, и заговорили об Олиниченко Е., что тот ушел на пенсию «некорректно» в связи с возбуждением уголовного дела. В процессе беседы, узнали от Б про ситуацию, которая произошла с тестем Олиниченко, что, проезжая накануне его смерти в микрорайоне, он видел драку с участием тестя Олиниченко Е, и спрашивал у них, кому эту информацию можно сообщить. С ними был еще один их сотрудник Р, который посоветовал пойти к Олиниченко Е и рассказать. Подробности, что конкретно рассказывал Б, не помнит.

Аналогичные показания в судебном заседании дал свидетель Р. о том, что в конце марта 2018 года на работе пили чай, к ним зашел коллега Б, рассказал, что накануне смерти тестя Олиниченко видел драку в 4 микрорайоне <адрес> между Р. и другими участниками, подробностей не помнит. Посоветовали ему не молчать, пойти рассказать подсудимому, возможно, это может ему помочь.

Свидетель Н показал, что работал вместе с подсудимым. К Олиниченко Е. как к работнику замечаний не имел, тот своевременно выполнял задания, в коллективе пользовался уважением, авторитетом среди сослуживцев, всегда оказывал помощь коллегам.

** ** **** на работе был короткий рабочий день. Около 15 часов 00 мин., в начале шестнадцатого часа, уже собирался домой. В это время подъехал сотрудник В спросил у него, был ли он у Олиниченко, как прошли похороны тестя подсудимого, но тот ответил, что про похороны ничего не знает, Олиниченко Е. не отвечает на звонки, когда ехал на работу, проезжал мимо дома Олиниченко и видел, как его супругу увозили сотрудники полиции, Олиниченко на звонки не отвечал. В предложил позвонить Олиниченко, набрал номер сотового телефона последнего, со второго раза тот ответил. Спросил у него, где он, тот сказал, что находится в полиции, пишет явку с повинной. Спросил его, зачем он это делает, так как Олиниченко рассказывал ему, что тесть «гулял», а утром обнаружил его мертвым. Подсудимый объяснил, что ему пояснили, что, написав явку с повинной, будет лучше для него. Возразил ему: «Зачем берешь такую ответственность?!», подсудимый ответил, что выхода нет, попросил его Н), чтобы он доложил руководству и положил трубку. Позвонил начальнику и сообщил о произошедшем, ему сказали, чтобы ехал в отдел полиции. Поехали на машине В.. Начальник отряда и заместитель отряда уже были в отделе полиции. С ними прошел к руководству полиции, где им объяснили все обстоятельства дела, после чего начальник отряда сказал ему пойти к Олиниченко, подписать какие-то документы и отдать в отдел кадров. У руководства отдела полиции спросил разрешения зайти к Олиниченко, его (Н) проводили в кабинет, где находился подсудимый. Там было много людей. Спросил у Олиниченко, зачем он так делает, тот ответил: «так надо», подписав документы, уехал. Но документы были неправильно оформлены, и был вынужден опять вернуться в отдел полиции. Ему сказали подождать, так как Олиниченко допрашивал следователь. Подождал. Через некоторое время вышел следователь, который сообщил, что Олиниченко беседует со своей супругой, ведет себя правильно, его не будут содержать под стражей, может рассчитывать на домашний арест, и возможно, с учетом всех заслуг Е может получить минимальное наказание. Через некоторое время зашел Олиниченко Е., переписал документы, и он (Н) уехал. Когда вышел от Олиниченко из отдела полиции, разговаривал с В, который его ждал, высказал ему, что Олиниченко «делает не то, что ему надо делать», признается в том, чего не совершал.

Каких-либо телесных повреждений на Олиниченко не видел, тот не говорил, что на него оказывалось какое-либо давление, но у него (Н) не было возможности с ним разговаривать.

Свидетель В. показал в судебном заседании, что ** ** **** позвонил Олиниченко Е. в связи со смертью его тестя, хотел присутствовать на похоронах, определиться со временем, тот ему сообщил, что похороны состоятся в обед ** ** ****, и он ему еще позвонит.

** ** **** находился в районе больницы
в <адрес>, решил сам позвонить Олиниченко Е., но тот не ответил, только «сбросил» звонок. Проехал к его дому, увидел полицейский автомобиль и как супруга Олиниченко Е. садилась в него. Позвонил на сотовый телефон подсудимого, а также в дверь подъезда по домофону, никто не открыл. Понял, что похороны не состоятся, поехал на работу. Встретил Н, который спросил, как прошли похороны, рассказал об увиденном. Н сам решил позвонить Олиниченко Е, тот взял трубку, сказал, что в отделе полиции пишет явку с повинной. Н спросил: «что ты там делаешь, если рассказывал, что тесть гулял ночью, зачем на себя наговариваешь?!». Олиниченко ответил, что ему так будет легче. После этого Н позвонил начальнику К, и они поехали в отдел полиции, где встретили К и О. Указанные лица пошли в отдел полиции узнать о происшедшем. Через некоторое время они спустились, по разговору между ними понял, что Олиниченко оговаривает себя, и не совершал преступления.

Считает, что Олиниченко Е данное преступление не совершал, знает его семью, его трепетное отношение к детям.

Его супруга В принимала участие в вопросах, связанных с похоронами тестя Олиниченко. Узнав, что произошло несчастье, его жена общалась с П, решили помочь в организации похорон, О ездили в ритуальное агентство.

Свидетель В показала, что вместе с Олиниченко Е ездила в ритуальное агентство, обсуждали день похорон, что необходимо купить, принести для организации похорон. С сотрудниками ритуального агентства разговаривал подсудимый. Им сообщили, что, так как они не являются родственниками умершего, они не смогут захоронить Р, пока нет его дочери П. Более они ни о чем не разговаривали, в том числе про вскрытие трупа.

Свидетель К. показал, что работал вместе с подсудимым, характеризует Олиниченко Е.А. как ответственного, порядочного работника.

** ** **** в субботу находился на работе, был большой объем работы, планировал сделать работу на следующую неделю, так как необходимо было отпроситься у Олиниченко, который являлся его начальником. В послеобеденное время поехал в микрорайон города по делам. Около 16 час. 00 мин., проезжая по проспекту в районе магазина «Магнит», увидел группу людей, что-то бурно обсуждавших, махали руками, присмотрелся, оказалось, что среди них был тесть Олиниченко Е. Остановился, хотел подойти поинтересоваться, но эта компания также «бурно» пошла в сторону улицы <адрес>. Поехал на работу, после чего, подготовив документы, поехал домой к Олиниченко, чтобы показать ему их. Подниматься к нему в квартиру не хотел, попросил его выйти, на что Олиниченко Е сказал, что дети одни дома и оставить их не может. Поднялся в квартиру, подсудимый посмотрел документы, дома были только дети, супруги не было. Спросил про тестя, Олиниченко Е. ответил, что он в «загуле, пьет» и рассказал ему об увиденном днем. После этого уехал на работу, доделывать документацию. В этот же день около 21 час. 00 мин. поехал вновь к Олиниченко Е. домой по <адрес>. В районе морга больницы, на пешеходном переходе в свете фар увидел человека, пропустил его, после чего узнал в нем Р., был весь в снегу, «помятый», шапки не было, хотел его довезти, но тот ответил нецензурной бранью в его К) адрес. Поехал к подсудимому, показал документацию. Его супруга П пригласила поужинать, отказался, сказал, что спешит. После этого, Олиниченко Е. разрешил взять «отгул» и уехал.

** ** **** ему сообщили, что у Олиниченко Е. умер тесть. Позвонил Е, предложил помощь, тот отказался. Позже помогли ему в организации похорон.

В начале апреля 2018 года работали в одной смене с Б, тот сказал, что видел Р, когда «таксовал» в районе <адрес>, где хоккейный корт, тестя Олиниченко избивала какая-то компания, бурно что-то обсуждали, выясняли. Сказал, чтобы он подошел к Е Олиниченко, возможно это поможет в выяснении обстоятельств дела.

Свидетель С показал суду, что ** ** **** шел после работы, решил зайти к бывшему коллеге Олиниченко попросить в долг, так как не хватало денежных средств, чтобы заплатить кредит. Увидел, что в квартире подсудимого на кухне горел свет, позвонил в домофон, попросил Олиниченко выйти на улицу, тот сказал, что жены и тестя дома нет, находится один с детьми. Поднялся к нему в квартиру. Где находится его супруга, Олиниченко не объяснял, сказал, что тесть «загулял», где-то ходит на улице. Немного поговорили с ним, занял у того денежные средства и ушел. Ранее видел Р несколько раз, знает, что тот «выпивал», приходится неродным отцом супруге подсудимого.

Когда узнал, что у Олиниченко Е. умер тесть, решил зайти к нему и узнать ** ** **** утром в начале девятого часа. Е дома не было, тот ушел на утренник, открыла дверь его супруга П. ** ** **** получил пенсию и ** ** **** занес денежные средства, передал П

Свидетель Б показал, что ** ** **** на машине знакомого ездил по городу по делам. Около 22 час. 00 мин, направляясь домой с работы, решил заехать в аптеку, оставил машину около <адрес><адрес>. Выходя из аптеки, заметил, что около сруба дерева во дворе сидел мужчина, подошел поближе, узнал в нем дядю Р, тот был пьяный, от него исходил запах алкоголя, повел его до дома, тот еле дошел, так как был пьяный, затем отказался идти домой, сказал, что покурит, потом сам поднимется. Телесных повреждений на нем не видел, было темно, одежда его была грязная. На состояние здоровья он не жаловался, еле разговаривал, так как был сильно пьяный. После этого уехал. В понедельник, по дороге на работу, встретил Е Олиниченко, тот сказал, что Р умер.

Ранее с Р играли в нарды, распивали спиртные напитки. Что с ним случилось, ему неизвестно.

Свидетель А показал суду, что ** ** **** за неделю до Нового года пришел в гости к тете - А. в <адрес>. Она проживает на третьем этаже. Около 23 час. 00 мин. собрался домой, когда обувался, услышал шум в подъезде, тетя открыла дверь и разогнала толпу находящихся там молодых людей, потом услышал топот, как будто кто-то бежал и упал. Спустились с А вниз по лестнице, увидел между вторым и первым этажами, где находятся почтовые ящики, лежащего на ступеньках человека, вниз головой. Вместе с тетей попытались его поднять, но у них не получилось, так как тот был пьяный. Не помнит, видел на том человеке следов телесных повреждений или нет. Как сказала тетя, это был ее сосед со второго этажа. В ходе следствия участвовал при проведении проверки показаний на месте.

Свидетель А показала, что проживает по адресу: <адрес> 4 микрорайон <адрес>. По соседству с ней живет семья Олиниченко, очень хорошая, дружная, приветливая семья. Олиниченко Е постоянно ходит за детьми в детский сад, школу, гуляет с ними. Р – отчим П., жил вместе с семьей Олиниченко.

В субботу ** ** **** к ней пришел племянник А., сидели с ним на кухне, пили чай. Услышала шум в подъезде, где у них обычно собирается молодежь. Вышла в подъезд, поругала их. Около 23 часов шум усилился, вышла, предупредила вновь. Когда провожала племянника, начала открывать дверь, услышала грохот перил, глухой звук, как будто кто-то упал, и звуки у входной двери. Спустились с племянником на площадку, где были почтовые ящики, увидели лежащего человека, лицом вниз, на ступеньках, голова лежала на пролете, а тело на ступеньках. Этот человек либо спускался, либо поднимался, мог упасть, столкнувшись с бежавшими мимо молодыми парнями, был одет в темную одежду. Узнала в нем соседа - дядю Р, который был в состоянии алкогольного опьянения, одна рука его была на площадке под собой, с помощью другой хотел подняться. Пытались его поднять, но тот был тяжелый, высокого роста, посадили его на ступеньки. Телесных повреждений на Р не видела, тот разговаривать не мог, был в состоянии сильного алкогольного опьянения. Спустилась проводить племянника на улицу, когда вернулась в подъезд, Р. уже не было. На следующий день узнала, что он умер.

Свидетель Ш показал в судебном заседании, что с Олиниченко Е. знакомы как соседи по гаражам. Знает его супругу П и тестя Р., они приходили на детскую площадку с детьми.

** ** **** в субботу около 18 часов собирался в баню, вышел в гараж за машиной. Подъехал Олиниченко Е с сыном, предложил подсудимому пойти в баню, тот отказался. Вернулся домой из бани около 21 час. 00 мин., переоделся. Около 21.00-21.30 час. постучали в дверь, открыл, увидел Р тот был «выпивший», спросил его: «Р, дай или опохмелиться, или 100 рублей». На голове у него была вязаная шапка, был в темной одежде. Ответил ему, что денег не даст, обратил внимание, что у того на брови была ссадина. Не стал спрашивать откуда у него ссадина, закрыл дверь. Услышал в подъезде грохот, вышел посмотреть. Лицом к двери лежал Р. грудью на пороге, поднял его. Спросил, может вызвать ему скорую помощь, тот «пробурчал» что-то, «схватился» за грудь и ушел, больше его не видел. Живет на первом этаже, первые четыре ступени высокие, предполагает, что Р. споткнулся и упал.

В понедельник узнал от Олиниченко Е что его тесть умер.

Свидетель М. показала в судебном заседании, что в конце декабря 2017 года к ней обратилась П с тем, что ее сын А стал плохо спать, начал бояться, пугаться, попросила с ним поработать в качестве психолога. В связи с тем, что Олиниченко Е являлся их сотрудником, она работает с семьями сотрудников, поэтому согласилась. Сначала П сама пришла без ребенка, пояснила, что с отчимом случилась трагедия, до этого в доме был скандал, подумала, что состояние ребенка связано с переживаниями, болью утраты. На другой день П пришла с сыном, было выявлено у него состояние тревоги. Со слов мальчика как-то ночью, когда они уже спали с сестренкой, сильно хлопнула дверь, он испугался, что кто-то «залез» в дом, затем услышал шум, но выйти побоялся, какое-то время лежал и позднее уснул. Про дедушку с ним тоже говорили, выяснилось, что до этого уже умирали родственники, и он адекватно к этому относится. П говорила, что был скандал до этого, так как потерпевший был в состоянии алкогольного опьянения, падал дома. Как поняла, что он ушел из дома, потом ночью пришел, и мальчик это слышал, что хлопала дверь. П подробностей не рассказывала, сказала только, что отчим выпивал, сидел с детьми. Когда тот был трезвый, в семье отношения были нормальные, дети к нему хорошо относились.

А с матерью ходили приблизительно до февраля 2018 года, около 3-4 раз.

Подсудимого охарактеризовала с положительной стороны, претензий никогда не было, диагностику проходил своевременно, отзывчивый.

Из показаний свидетеля М при производстве предварительного расследования следует, что когда П пришла к ней на прием в <данные изъяты>, сначала побеседовала с ней, та рассказала, что в семье у них спокойная атмосфера. Несмотря на то, что отчим пил, и он к детям, и дети к нему относились хорошо. П рассказала, что накануне смерти отчима дома произошел скандал, отчим падал на пол и разбил себе лоб, потом падал пьяный на балконе. Побеседовала с А и убедилась, что мальчик действительно нуждается в помощи. Когда спросила его, чего он испугался, он рассказал ей что ночью, дату не называл, громко открывалась и закрывалась входная дверь в квартиру, а потом слышал звуки падения, несколько раз. Про звуки ударов мальчик ничего не говорил. А рассказал, что ночью из комнаты не выходил, а утром обнаружил деда на полу, без признаков жизни. После чего работала с мальчиком по методикам, которые дали положительный результат (том 1 л.д. 220-222).

Указанные показания свидетель М в судебном заседании подтвердила в полном объеме.

Согласно представленной стороной защиты заключению специалистов в области судебной медицины от ** ** ****, проведенной С и У., следует, что в заключение эксперта № от ** ** **** и № от ** ** **** объективных признаков, указывающих на наличие именно травматического шока у Р вследствие болевого синдрома, вызванного переломами ребер и травмой внутренних органов, ни при макроскопическом, ни при гистологическом исследовании не имеется. Из этого следует, что в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти Р могут находиться не все повреждения, а только те из них, которые привели к развитию массивной кровопотери. Такими повреждениями, в данном случае, явились: перелом одного из нижних левых ребер, расположенного на уровне единственного разрыва нижней доли левого легкого; разрыв в области корня селезенки.

Разрыв печени не может в данном случае состоять в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти, поскольку располагался подкапсульно, имел небольшие размеры и глубину и не сопровождался существенным кровотечением.

Также не могут состоять в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти Р переломы всех правых ребер, поскольку они не сопровождались кровотечением, не привели к развитию гемо- или пневмоторакса.

Таким образом, переломы всех правых ребер не имеют квалифицирующих признаков повреждений, причинивших тяжкий вред здоровью и не состоят в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти Р В данном случае может быть применим квалифицирующий признак - длительность расстройства здоровья.

Конкретного описания морфологических признаков переломов ребер, согласно существующим общепринятым требованиям (подробное описание повреждений наружной и внутренней костных пластинок) в Акте судебно-медицинского исследования трупа не имеется, имеется лишь указание, что «взяты фрагменты 7,8,9,10 ребер слева, которые отправлены в областное Бюро СМЭ на медико-криминалистическое исследование для определения механизма образования переломов 7-го,8-го,9-го и 10-го ребер слева».

В медико-криминалистическом отделении было проведено исследование данных ребер с оформлением Акта № от ** ** ****. Сама же исследовательская часть данного акта № с подробным описанием проведенного исследования и указанием морфологических особенностей переломов ребер в представленных копиях материалов уголовного дела отсутствуют.

В свою очередь, локализация переломов левых ребер (со 2-го по 9-е) практически по одной анатомической линии дает основание полагать, что травмирующий предмет, причинивший эти переломы, обладая свойствами тупого твердого с ограниченной травмирующей поверхностью, имел при этом продолговатую форму, длинник которого при контакте с грудью был ориентирован соответственно локализации переломов ребер со 2-го по 9-е. Все эти переломы ребер, в таком случае, могли образоваться и в результате однократного травмирующего воздействия.

Таким образом, все переломы левых ребер могли образоваться в результате однократного травмирующего воздействия, с местом приложения травмирующей силы в поперечном по отношению к длиннику ребер направлении (соответственно) вдоль грудной клетки, примерно по срединно-ключичной линии, что подтверждается локализацией большинства переломов ребер именно по этой анатомической линии.

Характер повреждения селезенки – разрыв в области «корня» при отсутствии иных повреждений на других ее областях (на диафрагмальной либо висцеральной поверхности) дает основание полагать, что разрыв селезенки образовался вследствие сотрясения всего тела при падении. Вследствие различного механизма образования перелома ребер и разрыва селезенки, возможность образования этих повреждений одномоментно, то есть в одном комплексе, следует исключить.

В обеих экспертизах (Заключениях эксперта № и 705/2) судебно-медицинским экспертом по существу поставленного вопроса о давности причинения повреждений, приведших к смерти Р., ответ не был дан. Эксперт использует ненаучное и неконкретное определение «незадолго».

В заключении эксперта № от 15-** ** **** точки приложения ударов, анализировавшиеся экспертом по ««Иллюстрационной таблице» к «Протоколу проверки на месте» обвиняемого Олиниченко Е.А. от ** ** ****.»», не объясняют образование у Р переломов левых ребер в верхних и средних отделах груди. Контакта кулаков с верхними и средними отделами груди не зафиксировано. Данное несоответствие экспертом учтено не было, что привело к необоснованному выводу о возможности получения переломов всех левых ребер при обстоятельствах, указанных обвиняемым, т.е. при ударах кулаками по нижним отделам груди и в живот. При ударах кулаками в область нижних отделов груди и в живот невозможно образование переломов ребер в средних, а, тем более, в верхних отделах груди. Таким образом, данный экспертный вывод не обоснован.

В заключении эксперта № от 20-** ** **** выводы эксперта неконкретны, объективно необоснованны. Предметы, включая спинка санок, край сиденья унитаза, ступеньки лестницы, дверной порожек, перила и т.п., то есть предметы, с которыми, по данным уголовного дела, имелся контакт тела Р экспертом были без достаточных на то оснований исключены из возможного перечня травмирования.

Методика проведения судебно-медицинских исследований по реконструкции событий (ситуационных исследований) регламентируется пунктом 85.19. Приказа Минздравсоцразвития РФ от ** ** **** N 346н «Об утверждении Порядка организации и производства судебно-медицинских экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях Российской Федерации».

Данный пункт содержит общие принципиальные требования к этапам выполнения исследований и особенности их выполнения.

При проведении обеих ситуационных экспертиз данные требования экспертом были выполнены формально, без конкретного глубокого анализа каждой проверяемой версии, без детального экспериментального исследования по каждой предложенной версии. В ходе анализа экспертом не проведено детального сравнительного исследования каждой проверяемой версии, а, соответственно, при изложении результатов своего анализа эксперт не основывается на конкретных результатах такого сравнительного исследования.

Кроме того выводы экспертиз не основываются на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных. Проведенные экспертизы не оформлялись иллюстративным материалом (схемы, таблицы и пр.).

Вышеизложенное свидетельствует о неполноте экспертного исследования, отсутствии его всесторонности и научной обоснованности. Вследствие этого, с судебно-медицинской точки зрения, выводы эксперта не являются объективными и научно обоснованными.

Допрошенные в ходе судебного заседания по ходатайству стороны защиты в качестве специалистов У. и С., каждый в отдельности данные выводы в указанном заключении подтвердили в полном объеме.

Вышеизложенное заключение специалистов и их показания опровергнуты показаниями судебно-медицинского эксперта Д в судебном заседании о том, что он не согласен с выводами в заключении специалистов С. и У..

При судебно-медицинском исследовании трупа Р для установления более точных обстоятельств происшедшего проводились судебно-химическое, судебно-гистологическое, судебно-биологическое и медико-криминалистическое исследования. Данные виды исследований, которые поступают к ним, хранятся в архиве вместе с актами судебно-медицинского исследования трупа и заключениями экспертиз.

Так, вышеуказанные специалисты необоснованно ссылаются на то, что в заключении судебно-медицинского эксперта, нет объективных данных, свидетельствующих о травматическом шоке у Р Однако, подтверждающие данные о травматическом шоке у потерпевшего имеются в акте судебно-гистологического исследования. В выводах эксперта ссылался лишь на заключение и диагноз гистологического исследования, однако исследовательская часть, все описание на основании изъятых у трупа многочисленных кусочков органов по данному виду имеется в акте гистологического исследования. Таким образом, на основании гистологического исследования имеются объективные микроскопическое данные, явно свидетельствующие о наличии травматического шока у Р., например, в головном мозге отмечаются сосуды с признаками растяжения и истощения, в легких видны тонкие кровоизлияния, ареолы в бронхах, печень - дольчатое строение сохранено не всегда, почки со сниженным кровенаполнением. Даже такие признаки почек как утрата ядер - подтверждают наличие травматического шока. Кроме того, объективные признаки шока не только микроскопические, но подтверждаются другими признаками - разрыв легкого, печени, повреждение селезенки, множественные переломы ребер с повреждением пристеночной плевры, которые сопровождаются сильным болевым синдромом, в связи с чем, делать выводы, что при таких повреждениях нет травматического шока, необоснованно. Таким образом, имеются в наличии множество признаков, явно указывающих на наличие травматического шока у потерпевшего.

Причиной смерти Р явился травматический шок со значительной кровопотерей. Кровопотеря обусловлена разрывом легкого, пристеночной плевры, имеются кровоизлияния, разрывы селезенки, разрывы печени, нарушение целостности тканей. Механическое повреждение печени имеется, просто нет обширного разрыва капсулы, но говорить, что не имеется никакой связи, нельзя. Правые переломы ребер не сопровождаются кровотечением, но вызывают сильный болевой синдром. Учитывая, что в самом начале специалисты исключают наличие травматического шока, поэтому делают выводы, что переломы всех правых ребер не имеют квалифицирующих признаков повреждений, причинивших тяжкий вред здоровью и не состоят в причинно-следственной связи с наступлением смерти.

Кроме того, во время вскрытия трупа Р. были изъяты фрагменты его ребер, упакованы и отправлены для медико-криминалистического исследования для установления механизма образования повреждений ребер. При поступлении результатов медико-криминалистического исследования, они были включены в заключение судебно-медицинского эксперта, также только выводы, исследовательская часть не указывалась, так как полностью акты судебно-гистологического и медико-криминалистических исследований эксперты указывать не обязаны в полном объеме, - только выводы. Судебно-медицинские криминалисты полностью более подробно описали фрагменты ребер, которые он отправил на исследование, так как используют специальную технику исследования.

В связи с чем, выводы специалистов У и С о том, что верхние ребра ключичной линии со 2 по 7 образовались одномоментно, нижние повреждения ребер с 8 по 10, ребра, которые находятся в проекции селезенки и нижней доли левого легкого - конструкционные, т.е. образовались не от удара, а отдаленно, опровергаются медико-криминалистическим исследованием ребер, указывающего, что ребра имеют не только конструкционные признаки, но и непосредственно признаки локального воздействия, именно в области нижних ребер, то есть от непосредственных ударов в той области.

Специалисты указывают, что разрыв селезенки образовался вследствие сотрясения тела при падении. Они делают данные выводы, обосновывая тем, что, если повреждений, кроме как в корне селезенки нет, значит это не от непосредственного воздействия. Однако в этой проекции селезенка ребра 8-10 имеют признаки локального воздействия, в связи с чем, выводы, что разрыв селезенки образовался от падения, необоснованны. Результаты медико-криминалистического исследования как раз указывают на невозможность получения переломов ребер у Р. в результате падения, в том числе при ускорении.

По времени причинения повреждений в обеих экспертизах более точно выводы даны на основании объективных макроскопических исследований, к примеру кровоподтек не меняет цвет в течение суток - сине-фиолетовый, более конкретно можно сказать по гистологическому исследованию. В исследовательской части гистологического исследования, например, при описании кровоизлияний мышц 7 межреберья указано, что имеются кровоизлияния с небольшим количеством нейтрофилов. Небольшое количество нейтрофилов укладывается в пределы от нескольких минут до нескольких часов, то есть подразумевается незадолго до наступления смерти. В своих заключениях используют фразу «незадолго», потому что по объективным данным, по часам не указывают причину смерти, возникновения повреждений, если требуется, разъясняют более точно на основании микроскопических данных. Если конкретизировать более точный промежуток времени, учитывая гистологическую картину по факту смерти Р., то максимальное время образования у него повреждений можно определить до шести часов, с момента причинения телесных повреждений и до наступления смерти. Ранее в постановлении о назначении судебно-медицинской экспертизы и дополнительной судебно-медицинской экспертизы, вопрос по установлению смерти и давности получения телесных повреждений конкретно по часам следователем не ставился, но точное время установить не представляется возможным, только в промежутке времени - до нескольких часов.

Кроме того, в судебном заседании установлено, что специалистам С и У., не разъяснялась ответственность за дачу заведомо ложного заключения, которое выполнено без полных данных гистологических, судебно-криминалистических и других лабораторных исследований, которые находились в распоряжении эксперта Д последний в суде, ссылаясь подробно на судебно-гистологические, медико-криминалистические и иные заключения, исследованные в судебном заседании, обосновал свои выводы, которые не вызывают у суда сомнений в своей объективности и достоверности.

В связи с изложенным, доводы защиты о том, что проведенное исследование СА. и У. содержит в себе правильные с точки зрения методик исследований, их выводы не вызывают сомнений, суд признает несостоятельными.

При этом вопреки доводам защиты, участие одного и того же эксперта при медико-криминалистическом исследовании и впоследствии медико-криминалистической ситуационной экспертизы, не влечет за собой признание данных исследований и выводов эксперта недопустимыми, так как согласно п. 1 ч. 2 ст. 70 УПК РФ, предыдущее участие эксперта в производстве по уголовному делу в качестве эксперта или специалиста не является основанием для отвода. Кроме того, проведенные по данному уголовному делу судебно-медицинские экспертизы, в том числе ситуационные экспертизы осуществлены компетентными лицами, соответствуют требованиям закона, заключения экспертов оформлены надлежащим образом, соответствуют требованиям ст. 204 УПК РФ. Эксперты имеют достаточный опыт и обладают необходимой квалификацией для установления указанных в экспертных заключениях обстоятельств, заключения оформлены надлежащим образом, научно обоснованы, выводы ясны и понятны. Оснований ставить под сомнение изложенные в заключениях экспертов выводы, не имеется, выводы являются непротиворечивыми, мотивированными и понятными, сформированы на тщательном проведении соответствующих исследований, в распоряжение которых были представлены необходимые и достаточные образцы, документы и материалы. Каких-либо заслуживающих внимание доводов стороны защиты об оказании давления следователем на экспертов, а также их иной заинтересованности в исходе дела, не имеется, суду не представлено. Эксперты были предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных заключений. Заключения экспертов вопреки доводам защиты и специалистов С. и У. соответствуют требованиям ст. 204 УПК РФ, содержат проведенные исследования по всем поставленным вопросам с указанием использованных методик.

Ссылка адвоката, что согласно показаниям эксперта Д выводы гистологии были приобщены к акту судебно-медицинского трупа, который не является в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством доказательством несостоятельна, так как заключение судебно-медицинской экспертизы трупа и последующая дополнительная судебно-медицинская экспертиза проводились, в том числе на основании акта судебно-медицинского исследования трупа Р. № от ** ** **** с учетом данных лабораторных исследований. Таким образом, нарушений требований закона при производстве судебно-медицинских экспертиз не допущено.

Первоначальные показания подсудимого при производстве предварительного расследования вопреки доводам защиты подтверждаются заключением медико-криминалистической экспертизы № от ** ** **** о том, что образование телесных повреждений, обнаруженных на трупе Р при обстоятельствах, указанных Олиниченко Е.А. при его допросах в декабре 2017 года, не исключается, показаниями потерпевшей О. в ходе следствия о том, что ** ** **** ее супруг зашел в комнату Р и стал с ним разговаривать, чтобы тот не пил, оттуда послышались звуки борьбы и грохот. Забежала в комнату и увидела, что Р лежит на полу и у него рассечена бровь. Испугалась мужа и через некоторое время ушла из своей квартиры, так как раньше муж себя так не вел и не возвращалась несколько дней. Ее показания согласуются с показаниями свидетелей К., К. о том, что потерпевшая просила последнего остаться у него поспать, так как боялась супруга, сообщив, что ее муж бьет и может убить, как убил ее отца, она не была дома несколько дней. В подтверждение своих слов показала синяк под глазом и сказала, что Е ударил ее по лицу; свидетеля Л. о том, что поведение подсудимого, который боялся вскрытия трупа Р показалось ей подозрительным, а впоследствии ее подозрения подтвердились, так как смерть потерпевшего носила криминальный характер.

Показания потерпевшей О о наличии у свидетелей К возможной заинтересованности, ссылка защитника о том, что показания данных свидетелей о сообщении им ** ** **** потерпевшей О., что та боится мужа, который «убьет ее, ведь он уже убил отца», а причина смерти Р установлена только ** ** ****, в связи с чем, показания К неправдивы, являются несостоятельными, и не указывают о даче свидетелями К. и К ложных показаний, так как на протяжении всего производства по уголовному делу указанные лица давали добровольно, без какого-либо принуждения, стабильные показания об обстоятельствах происшедшего, которые подтвердили в ходе проведения очных ставок с О., их показания логичны и последовательны. Каких-либо существенных противоречий в их показаниях не имеется. Считать показания К. и К оговором подсудимого, потерпевшей или не доверять им по другим причинам у суда не имеется оснований. Показания данных свидетелей полностью согласуются с другими доказательствами и соответствуют обстоятельствам дела - <данные изъяты>. Когда они возвращались после утренника <данные изъяты>, в подъезде на ступеньках стоял сосед через стенку дядя С, который сказал, что мама у него в квартире, папа зашел в его квартиру и забрал маму домой. Кроме того, факт отсутствия потерпевшей О. в происшедшие события у себя в квартире подтвердили свидетели Л, В, Ч.. При этом, свидетель Т показывала в судебном заседании, что ей звонил подсудимый и просил подтвердить правоохранительным органам, что его супруга якобы ночевала у нее в тот день. Таким образом, указанные показания опровергают показания свидетелей защиты К о том, что тот видел поздно ночью ** ** **** в квартире подсудимого его супругу, а также показания С о том, что он ранним утром ** ** ****, когда подсудимый был на утреннике разговаривал в квартире последнего с О В связи с изложенным, суд критически относится к показаниям свидетелей К. и С. как не нашедших своего подтверждения в судебном заседании.

Доводы стороны защиты о том, что органы предварительного следствия отказали по надуманному поводу в допросах свидетелей М. и Б., то есть фактически отказали в проверке алиби Олиниченко Е.А., что представляет собой прямое нарушение конституционного права на защиту, которое не может быть восполнено в судебном заседании, необоснованны по следующим основаниям.

В ходе производства предварительного расследования, следователем удовлетворено ходатайство стороны защиты в части допроса свидетелей М и Б.. Так, согласно показаниям следователя К свидетели М и Б пришли на допрос с листком бумаги, и стали зачитывать показания, текст которых был полностью идентичен объяснениям, полученным у них адвокатом. Не запрещал пользоваться данными записями, но попросил их давать показания в свободном рассказе, их поведение показалось ему странным, поэтому решил использовать при допросе видеозапись. Однако указанные лица отказались от дачи показаний с использованием видеозаписи, ссылаясь на свои опасения о якобы возможности опубликования данной записи в сети Интернет.

В соответствии с ч. 2 ст. 38 УПК РФ следователь самостоятельно направляет ход расследования, принимает решения о производстве следственных и иных процессуальных действий, в том числе об использовании технических средств в ходе проведения следственных действий. При этом как следует из смысла ст. 56 УПК РФ, следователь вправе получать у свидетелей лишь их согласие на проведение в отношении них экспертизы или освидетельствования. Таким образом, проведение допроса без применения средств видеофиксации является правом, а не обязанностью следователя. В связи с этим, решение следователя о проведении допроса свидетелей со стороны защиты с применением видеозаписи, нельзя расценивать как нежелание органов следствия проверить алиби обвиняемого или установить фактические обстоятельства по делу. При этом следователь К показал суду, что проверялись и другие версии о возможной причастности иных лиц к совершению преступления, в том числе по ходатайству защитника, следователем Чепаксовым были допрошены другие лица, лично выезжал несколько раз на место происшествия, допрашивал людей, выяснял, мог ли потерпевший получить травмы при других обстоятельствах, но в ходе проведения указанных следственных действий лишь подтвердилась причастность подсудимого к совершению преступления. Об этом свидетельствуют, в том числе рассмотренные органом предварительного расследования ходатайства стороны защиты, а также проверка со стороны следственных органов доводов подсудимого в ходе следствия об оказании на него давления со стороны сотрудников полиции.

В связи с изложенным к показаниям свидетелей М и Б суд относится критически, так как они являются знакомыми подсудимого, пытаются помочь ему уйти от уголовной ответственности и наказания, в ходе следствия отказывались давать органам предварительного расследования показания об известных им обстоятельствам дела, их показания в судебном заседании о том, что они видели как якобы неизвестные лица избивали Р. на улице в период с 17.30 час. по 19.00 часов, при этом потерпевший после этого передвигался, а согласно показаниям Б., тот вырвался от него и «побежал в сторону», опровергнуты показаниями свидетелей Ч, Г, К, о том, что ими проверялись различные версии о возможной причастности иных лиц к смерти Р., которые не подтвердились; заключением судебно-медицинского эксперта № от ** ** **** о наступлении смерти Р от закрытой сочетанной травмы грудной клетки и живота, сопровождавшейся множественными двусторонними переломами ребер, разрывом левого легкого, разрывом селезенки и осложнившейся травматическим шоком и острым обильным внутренним кровотечением; первоначальными показаниями подсудимого в качестве обвиняемого от ** ** **** том, что перед нанесением им телесных повреждений Р, последний не говорил о том, что его кто-то избивал. При этом согласно показаниям свидетелей стороны защиты Ш, Б, А, А., они видели как в период с 21 час. до 23 час. потерпевший передвигался, с некоторыми разговаривал, в то же время никто из них не сообщил о том, что Р жаловался им на какие-либо боли в области туловища, а наоборот – «просил похмелиться, сел на скамейку, собирался курить». Кроме того, факт нахождения потерпевшего в указанный период времени вне квартиры проживания, не свидетельствует об отсутствии в действиях подсудимого признаков преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, так как согласно показаниям Олиниченко Е.А. от 27 и ** ** ****, когда он вернулся домой с сыном, Р. уже был дома, жена отсутствовала, на телефонные звонки не отвечала, Р ходил по дому пьяный сначала спокойно. Когда около 22-23 час. тот собирался уходить за сигаретами, начал оскорблять его и пытался нанести удары в голову, его (Олиниченко) «перемкнуло» и начал бить потерпевшего, нанес несколько ударов в живот, толкнул от себя, тот упал и встал, еще раз ударил кулаками в грудь и живот, Р упал на пол около входной двери и больше не вставал, стал стонать. Остановился и перестал его бить, когда тот больше не вставал. Не слышал, чтобы Р ночью куда-либо уходил. Утром обнаружил его труп на том же месте.

Показания свидетеля Н о том, что Олиниченко ему в здании ОВД сообщил, что признает вину под давлением сотрудников полиции, опровергнуты показаниями Ч. и К. о том, что не слышали об этом, а также показаниями Г., что он все время находился рядом с подсудимым, при этом последний с Н разговаривали лишь исключительно по своим служебным вопросам.

Кроме того, показания свидетелей со стороны защиты, потерпевшей О., подсудимого о том, что Р. неоднократно падал в момент происшедших событий, не указывают на отсутствие вины Олиниченко Е.А. в причинении тяжкого вреда здоровью Р., повлекшего по неосторожности его смерть, так как согласно заключению судебно-медицинской экспертизы № от ** ** **** совокупность телесных повреждений у Р. не могла образоваться в результате падения с высоты собственного роста, а также при падении с придачей ускорения. Указанная экспертиза согласуется с заключением эксперта № от ** ** **** о том, что телесные повреждения у Р. в области грудной клети и живота, находящиеся в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти, не могли образоваться при обстоятельствах, указанными свидетелями О, А, А, Ш.

Доводы защиты и О о том, что следователь К в судебном заседании подтвердил, что потерпевшая при допросе находилась в состоянии алкогольного опьянения не соответствуют действительности, так как в судебном заседании К показал, что первый раз допрос О проводил оперуполномоченный Ч., от О исходил «остаточный» запах алкоголя, «будто находилась с похмелья», в то же время вела себя адекватно. Аналогичные показания давал свидетель Ч. о том, что при допросе О она была трезвой. При этом, суд отмечает, что в судебном заседании после оглашения показаний О в ходе следствия, последняя заявила, что не поддерживает первоначальные показания, так как она находилась в алкогольном опьянении, а при втором ее допросе (следователю К.) она находилась в стрессовом состоянии.

Таким образом, анализируя показания свидетелей, допрошенных со стороны защиты, а также приобщенные по ходатайству защиты документы –фотографии площадки подъезда, детализация вызовов с номера сотового телефона Т., график сменности сотрудников дежурной смены отдела ГО и ЧС, суд приходит к выводу, что указанные документы и показания не влияют на квалификацию деяния подсудимого и не свидетельствуют об отсутствии в его действиях признаков преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, опровергнуты показаниями свидетелей обвинения, заключениями судебно-медицинских экспертиз, в том числе первоначальными показаниями Олиниченко Е.А. при производстве предварительного расследования.

Участие оперативного уполномоченного отдела уголовного розыска Г. в качестве статиста при проведении проверки показаний на месте не влияет на результаты проведения данного следственного действия, не свидетельствует о нарушении норм уголовно-процессуального законодательства. Как следует из содержания составленного протокола, подписанного всеми участвующими в проведении данного следственного действия лицами без каких-либо замечаний и дополнений, Олиниченко Е.А. уверенно и детально описывал, а также демонстрировал совершенные им преступные действия и то противодействие, которое оказывал ему потерпевший. Таким образом, оснований для признания данного протокола следственного действия недопустимым доказательством, суд не усматривает.

<данные изъяты>

Ссылка адвоката, что поручение следователя о проведении служебной проверки по сообщению его подзащитного о незаконных методах расследования в отношении не только оперуполномоченных полиции Ч А.А. и Г., но и других сотрудников полиции выполнено не в полном объеме, заключение выдано лишь в отношении двух указанных должностных лиц, не указывает о том, что данная проверка проведена неполно, так как вопреки доводам защиты согласно показаниям допрошенных сотрудников полиции Ч и Г они вдвоем занимались оперативным сопровождением по данному уголовному делу, в том числе на первоначальном этапе расследования беседовали с подсудимым в служебном кабинете, не отрицали, что в это время могли заходить другие сотрудники полиции, которые в проведении ОРМ по данному делу участия не принимали, что подтверждено заключением служебной проверки от ** ** ****, а также показаниями следователя К..

Доводы подсудимого о том, что первоначальные показания он давал под давлением сотрудников полиции, опровергаются показаниями свидетелей Ч, Г, К, а также результатами проверки, проведенной процессуально независимым должностным лицом. При этом ссылка в постановление об отказе в возбуждении уголовного дела об отсутствии в действиях Олиниченко Е.А. признаков преступления, предусмотренного ст. 306 УК РФ, не указывают о правдивости его показаний в части оказания на него давления со стороны сотрудников полиции, так как являются избранным способом защиты.

Вопреки доводам адвоката, вынесение следователем постановления о назначении защитника Б подсудимому Олиниченко Е.А. не свидетельствует о какой-либо заинтересованности указанного адвоката в данном деле, так как согласно показаниям К именно координатор графика дежурств адвокатов Д направила дежурного защитника Баева А.А. для осуществления юридической помощи Олиниченко Е.А., поскольку последний сообщил, что своего адвоката у него нет. По приезду защитника, Олиниченко Е.А. наедине без ограничения во времени беседовал с адвокатом до его первого допроса. Ссылка Н., что Баев А.А. в нарушении норм уголовно-процессуального законодательства не получил согласия от подзащитного на его участие в деле, опровергается протоколом объявления подозреваемому права на защиту, а также письменным заявлением Олиниченко Е.А., в котором он просит обеспечить ему участие в деле именно защитника Баева, в том числе за счет средств федерального бюджета. Вопреки доводам подсудимого, полномочия защитника подтверждены наличием в деле соответствующего ордера, ходатайств об отказе от услуг предоставленного защитника перед проведением следственных действий в декабре 2017 года, Олиниченко Е.А.не заявлял.

В судебном заседании установлено и подтверждается материалами уголовного дела, что все следственные и процессуальные действия с подсудимым в ходе предварительного расследования проводились в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, с разъяснением ему процессуальных прав, в том числе возможностью пользоваться помощью защитника с момента, предусмотренного пунктами 2 - 3.1 части третьей статьи 49 УПК РФ, и иметь свидание с ним наедине и конфиденциально до первого допроса подозреваемого, которым Олиниченко Е.А. согласно показаниям К. воспользовался, признательные показания подсудимый давал на протяжении нескольких дней при проведении разных следственных действий, в том числе наряду с несением им телесных повреждений потерпевшему, давал показания о неоднократных падениях Р в квартире, которые были зафиксированы должностными лицами, и подписывал в присутствии защитника, о чем свидетельствуют наличие ордера адвоката в материалах дела, их подписи в соответствующих протоколах и отсутствие замечаний по поводу незаконности данных действий.

Некоторые различия в показаниях Олиниченко Е.А. относительно времени нанесения ударов потерпевшему, касались уточняющих подробностей, каких-либо значительных противоречий не имеют и не меняют существа его показаний. Каких-либо существенных противоречий в показаниях Олиниченко Е.А. от ** ** **** и ** ** ****, которые могли бы поставить доказанность обвинения под сомнение, не содержится.

Доводы стороны защиты о том, что постановление о привлечении в качестве обвиняемого на более поздней стадии предварительного следствия отличается от первоначально предъявленного обвинения по времени причинения телесных повреждений Р., не противоречит ч. 1 ст. 175 УПК РФ, согласно которой следователь с учетом добытых в ходе предварительного следствия доказательств вправе изменять и дополнять предъявленное обвинение.

Таким образом, каких-либо заслуживающих внимания доводов, свидетельствующих о фальсификации доказательств, либо иных способах фабрикации уголовного дела в ходе следствия, заинтересованности сотрудников органов внутренних дел, в том числе должностных лиц, расследовавших данное дело, а также нарушений норм уголовно-процессуального закона, влекущих признания доказательств недопустимыми, суд не усматривает.

Вопреки утверждениям стороны защиты при выполнении требований ст. 217 УПК РФ подсудимому были разъяснены его процессуальные права, в том числе особенности рассмотрения уголовного дела судом с участием присяжных заседателей, права обвиняемого в судебном разбирательстве и порядок обжалования судебных решений, о чем составлен соответствующий протокол, подписанный следователем, обвиняемым и защитником. Таким образом, основания для возвращения прокурором уголовного дела в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 221 УПК РФ, а также судом в соответствии с требованиями ст. 237 УПК РФ, отсутствовали. Кроме того, Олиниченко Е.А. и его защитник не были ограничены в возможности реализовать права, предусмотренные ст. 217 УПК РФ о рассмотрении уголовного дела с участием присяжных заседателей также после направления прокурором уголовного дела с обвинительным заключением в суд в течение 3 суток со дня получения обвиняемым копии обвинительного заключения (** ** ****), для разрешения которого назначается предварительное слушание, в том числе, и в ходе предварительного слушания, о проведении которого, также может быть заявлено ходатайство по основаниям и в сроки, предусмотренным ст. 229 УПК РФ.

Таким образом, анализ приведенных в приговоре и признанных судом достоверных доказательств, а также обстоятельства совершенного преступления, в частности характер действий подсудимого нанесения ударов руками в область туловища потерпевшего, тяжесть и локализация телесных повреждений, в том числе в области жизненно важных органов, бесспорно свидетельствуют о наличии у подсудимого прямого умысла на причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшему и отсутствия в действиях Олиниченко Е.А. признаков необходимой обороны, превышения ее пределов или причинения тяжкого вреда здоровью по неосторожности. При этом, отношение подсудимого к последствиям в виде смерти потерпевшего, с субъективной стороны, выражено в форме неосторожности. Непризнание вины подсудимым, его показания в ходе судебного заседания, суд оценивает критически как избранный способ защиты, которые направлены на избежание уголовной ответственности за содеянное, поскольку они опровергаются совокупностью вышеприведенных доказательств, признанных судом достоверными и приведенными в обоснование вины подсудимого.

Мотивом, побудившим подсудимого причинить тяжкие телесные повреждения потерпевшему, повлекшие его смерть, послужила ссора, возникшая на почве неприязненных отношений, в том числе в результате противоправного поведения потерпевшего, который оскорблял подсудимого, пытался его ударить.

Переходя к правовой оценке содеянного Олиниченко Е.А., суд основывается на совокупности исследованных в судебном заседании доказательств, позиции в судебном заседании государственного обвинителя, а также на содержании предъявленного ему органами следствия обвинения.

Таким образом, действия подсудимого Олиниченко Е.А. суд квалифицирует по ч. 4 ст. 111 УК РФ - умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего.

В судебном заседании исследовалось психическое состояние подсудимого.

Так, согласно заключению амбулаторной комплексной психолого-психиатрической судебной экспертизы № от ** ** ****, согласно которому Олиниченко Е.А. хроническим психическим расстройством не страдает и не страдал им в период относящийся к инкриминируемому ему правонарушению, которое он совершил вне временного психического расстройства, поскольку был в непомраченном сознании, не обнаруживал психотических расстройств, сохраняет воспоминания о случившемся, а потому не был лишен возможности в исследуемой ситуации осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими.

Психологический анализ материалов уголовного дела, не выявил признаков обязательных для аффекта (том 2 л.д. 65-67).

С учетом приведенного заключения экспертизы, который суд признает объективным, где экспертами сделаны обоснованные выводы, поведения подсудимого в судебном заседании, суд признает Олиниченко Е.А. вменяемым и подлежащим уголовной ответственности и наказанию.

При решении вопроса о виде и размере наказания подсудимого, в соответствии с требованиями ст. 60 УК РФ, суд учитывает характер и степень общественной опасности совершенного преступления, данные о личности подсудимого, обстоятельства смягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление подсудимого и на условия жизни его семьи.

Олиниченко Е.А. ранее несудим, участковым уполномоченным полиции, по месту прежней работы, знакомыми, коллегами, соседями и близкими родственниками характеризуется - положительно, на учетах у врачей нарколога и психиатра не состоит, к административной ответственности не привлекался, <данные изъяты>, кредитные обязательства, является пенсионером <данные изъяты>.

Обстоятельствами, смягчающими наказание Олиниченко Е.А. суд учитывает привлечение к уголовной ответственности впервые, явку с повинной, активное способствование раскрытию и расследованию преступления, противоправное поведение потерпевшего, явившегося поводом для совершения преступления, <данные изъяты> положительные характеристики.

Согласно ч. 2 ст. 43 УК РФ наказание имеет цель исправления осужденного и предупреждение совершения новых преступлений.

Учитывая характер и степень общественной опасности совершенного преступления, личность подсудимого, конкретные обстоятельства дела, суд считает необходимым назначить ему наказание в виде лишения свободы с учетом ч. 1 ст. 62 УК РФ.

Суд не находит оснований для назначения наказания, не связанного с лишением свободы, а также не применяет положения ст. 73 УК РФ, поскольку менее строгий вид наказания не сможет в должной мере обеспечить достижение целей наказания, а также способствовать исправлению подсудимого и предупреждения совершения им новых преступлений.

Поскольку в судебном заседании не установлено каких-либо исключительных обстоятельств, связанных с целями и мотивами преступления, ролью виновного, его поведением во время и после совершения преступления, оснований для применения положений ст. 64 УК РФ, суд не усматривает.

С учетом данных, характеризующих личность подсудимого, дополнительное наказание в виде ограничения свободы, суд не назначает.

Отбывание наказания Олиниченко Е.А. в соответствии с п. «в» ч. 1 ст. 58 УК РФ, следует назначить в исправительной колонии строгого режима.

Совершенное подсудимым преступление по ч. 4 ст. 111 УК РФ относится к категории особо тяжких. С учетом фактических обстоятельств преступления, степени его общественной опасности, суд не усматривает оснований для изменения категории преступления на менее тяжкую.

Вещественные доказательства следует распределить с учетом требований ч. 3 ст. 81 УПК РФ.

Руководствуясь ст.ст. 304, 307-309 УПК РФ, суд,

ПРИГОВОРИЛ:

Признать Олиниченко Е.А. виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ и назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 7 лет в исправительной колонии строгого режима.

Меру пресечения Олиниченко Е.А. до вступления приговора в законную силу изменить с домашнего ареста на заключение под стражу, взяв его под стражу в зале суда.

Срок наказания исчислять со дня постановления приговора – ** ** ****. Зачесть в срок лишения свободы Олиниченко Е.А. время содержания под стражей с ** ** **** по ** ** ****, с ** ** **** по день вступления приговора в законную силу из расчета один день содержания под стражей за один день отбывания наказания в исправительной колонии строгого режима, с учетом положений, предусмотренных ч. 3.3 ст.72 УК РФ; время содержания под домашним арестом с ** ** **** по ** ** **** из расчета один день нахождения под домашним арестом за один день лишения свободы.

Вещественные доказательства, <данные изъяты>

Приговор может быть обжалован в апелляционном порядке в судебную коллегию по уголовным делам Оренбургского областного суда через Бузулукский районный суд в течение 10 суток со дня провозглашения, осужденным, содержащимся под стражей, в тот же срок, со дня вручения копии приговора. В случае подачи апелляционной жалобы осужденный вправе в течение 10 суток со дня оглашения приговора ходатайствовать о своем личном участии при рассмотрении дела судом апелляционной инстанции, а в случае обжалования приговора другими участниками процесса - в течение 10 суток со дня вручения ему копии жалобы или апелляционного представления, затрагивающих его интересы. Осужденный также вправе поручать осуществление своей защиты избранным им защитником либо ходатайствовать перед судом о назначении защитника.

Судья А.Г. Кинасов

Подлинник приговора подшит в уголовном деле №(1)-3/2019, находящемся в производстве Бузулукского районного суда <адрес>.